Противостояние. Александр Афанасьев

документы и ввести их в систему.

      – Чертовщина… По санкции на Маллена установили?

      – Подделка. Но чертовски хорошая и грамотно сделанная. Я не винил бы дежурного офицера – на его месте я бы тоже не заметил подлога.

      – И кто-то эту подделку зарегистрировал в системе – пробормотал Уорден

      – Вот именно. Это пробел и весьма серьезный – быстро среагировал директор

      – Все усилия системы были направлены на то, чтобы не допустить несанкционированного выхода информации за пределы управления. О том, что кто-то может внаглую подделать приказ – никто не подумал, да эти командировочные приказы не относятся к категории «особой важности», их и не проверяют почти. Теперь конечно будем проверять.

      – Запираем конюшню, когда убежала лошадь. Что известно о дальнейшей судьбе Маллена?

      – Афганская агентура сориентирована на поиск. В полном составе. Но, чтобы довести этот приказ до всех, потребуется несколько дней. В Афганистане свои сложности с прохождением информации – вы же понимаете, сэр…

      – Еще бы. Известно о том, жив ли он вообще – или нет?

      – Точных данных нет. Но по косвенным данным – да жив. Мы сориентировали всю агентуру, объявлена немалая награда.

      Директор помрачнел – это значило только одно – преследование группы советских спецназовцев завершилось ничем – группа прошла границу и ушла.

      – Уорден… Милтон, будьте добры, подождите на улице. И вы, Джон, тоже…

      Уорден встал с готовностью, Майерс с удивлением. Один из самых приближенных к директору людей, он полагал что уж от него то в управлении секретов нет и быть не может. Однако, ни были. Первый секрет – тот человек, четвертый, который сел в самолет не в США, на базе ВВС США Эндрюс, с которой они взлетали, а в Западной Германии, на базе ВВС Рамштайн, где они специально приземлились для того, чтобы забрать этого странного пассажира – Майерс его не знал и никогда не видел, и директор его никому не представил. Второй секрет – тот, что должен был обсуждать с ним директор сейчас.

      Когда дверь закрылась за Уорденом и Майерсом, неизвестный придвинулся ближе к столу, матовый свет от лампы высветил его лицо. Он был безликим – белесые волосы, среднее, ничем не выделяющееся лицо, серые, спокойные глаза. Ему можно было дать и тридцать пять лет и пятьдесят. Выделились его руки – он не мог держать руки спокойно, его пронырливые пальцы постоянно находились в движении, складывали какие-то фигуры, прикасались друг к другу.

      – Маллен был в курсе? – резко спросил директор

      – Да.

      Директор стукнул кулаком по столу – так он делал только в моменты крайнего раздражения

      – И?

      Неизвестный равнодушно пожал плечами

      – Знаете сэр… Если по обе стороны доски играет один и тот же шахматист – какая к чертям разница, если одна из сторон потеряет фигуру? Или две? Решать, кто выиграет, а кто проиграет – все