Драконьеры. Дарий Дюже

я лёг, надеясь, что усталость отгонит дурные мысли, страхи, и хоть немного, но посплю. За всю ночь Трофей лишь раз насторожился. Не знаю, что разбудило меня в очередной раз, но пёс, до этого мирно посапывающий, положив голову на лапы, стоял, напружинившись, насторожив чуткие уши. Через какое-то время он успокоился и, потоптавшись, улёгся, свернувшись клубочком. Что бы ни ходило во тьме рядом с нашим лагерем, оно ушло.

      Следующие два дня прошло спокойно, мы двигались на восток, изредка отклоняясь от маршрута, чтобы найти воду. Я постепенно привыкал к чувству одиночества, и не просыпался по ночам от каждого шороха, полностью доверившись Трофею. На третий день путь вывел на обрыв. До вечера шли вдоль широкой выжженной полосы земли, покрытой сетью трещин, сухой горячий ветер веял из Бездны: где-то бушевал шторм, выжигая берег.

      Наступила ночь, но на обрыве было светло от зарева Бездны, ночное небо отсвечивало багрянцем – как будто и там разверзлась огненная пучина. Разводить огонь было небезопасно, существовала, хоть и ничтожно малая, вероятность, что костёр заметят с проплывающего мимо драгала. Мы отошли вглубь леса, и только там устроили привал. Ко мне с острой ясностью вернулось ощущение первой ночёвки в лесу, после ухода Кемаля. Неуютное, настороженное ощущение приближающейся опасности, выматывающее нервы. Но Трофей вёл себя спокойно, и я заставил себя успокоиться – его чувству опасности доверяя больше, чем своему.

      Разогрев над огнём нехитрый ужин – лепёшки, кусок мяса и заварив чай, я предложил угощение Трофею, но он, демонстративно взглянув на пустеющий мешок, отвернулся и лёг спиной к огню. Я не стал настаивать, вспомнив, как он вынырнул из кустов пару часов назад, облизывая окровавленную морду. Голодным он не останется, а если возникнет необходимость, то и меня прокормит. Но, когда под ножом сочно хрустнул зеленоватый плод гуаямы, его интерес выдали ставшие торчком уши – от такого лакомства он отказаться не смог. Я разделил плод, размером с кулак, пополам, и бросил половину через костёр. Не знаю, может, среди его скрытых достоинств есть дополнительная пара глаз на затылке, но только что лежавший ко мне спиной пёс, извернулся совершенно неожиданным образом, и поймал свою половинку.

      Вообще-то, считается, что твари-из-бездны – исключительно кровожадные создания, питающиеся только свежим, ещё тёплым мясом. Ну а человечинка для них – любимое лакомство. Не знаю, может и так. Единственная, хорошо знакомая мне тварь оказалась всеядной… Начав с моих старых башмаков, и закончив воровством недоспелых плодов гуаямы из сада Головы.

      Доев сладковатый плод, я встал: ночь уже наступила, а я никогда не заглядывал в бездну ночью. И почему-то именно сейчас мне очень захотелось это сделать. Иногда я следил за деревенскими мальчишками просто от нечего делать, мне было интересно посмотреть, как они играют. И вот однажды, я заметил, как их ватажка двинулась вдоль обрыва прочь