Деревенские истории. Николай Ольков

жизни: две недели! Попробуй, полечись!

      Никита засмеялся:

      – Ты же только что ехать не хотел, теперь тебе двух недель мало.

      – Конечно, мало! День приезда пропал, день отъезда тоже пропал. Итого – двенадцать дней, ровно половина от советской путёвки.

      Никита возмутился:

      – Папка, да я тебя раненько утром на своей машине отправлю…

      – Стоп! На какой это на своей? Мало того, что твоя жёнушка по выходным из неё не вылазит, так ты и отца родного хочешь в этот позор загнать? Машина не твоя, а совхозная, кооперативная, и шофёр совхозный. Зарплату получит и командировочные за то, что папашу начальника на курорт отвезёт? Да я пешком уйду, только избавь меня от этого!

      Никита встал:

      – Хорошо, я сам увезу тебя на своих «Жигулях» и оформлю этот день как отпуск за свой счёт.

      Григорий Андреевич вскочил с места:

      – Вот это правильно, молодец, сынок. И другие пусть видят и знают. Тогда я согласен.

      В пансионат они приехали рано, автобус из областного центра, где собирались отдыхающие, ещё не пришёл. Никита договорился, что отца поместят в двухместный номер и соседа ему подберут спокойного и не очень старого, чтобы они могли поговорить. «Отец это любит», – добавил Никита и поставил с боку кресла регистраторши пакет с гостинцами. Та понимающе кивнула и велела помощнице проводить гостя.

      Комната Григорию понравилась: стекла не застыли, видно двор, все ещё стоящую в центре высокую ёлку, тепло, есть горячая вода, душ, туалет.

      – Ладно, Никитка, поезжай, маму успокой, что всё в порядке. За Прошкой смотри, а то у него каникулы опять до майских праздников затянутся.

      Через час в комнату постучали, вошёл мужчина средних лет, с бородкой, поздравствовался, представился Николаем, познакомились. Разложил свои вещи, вынул из сумки икону, поставил на свою тумбочку.

      – Григорий Андреевич, вы не против иконы?

      Григорий пожал плечами:

      – Да нет, не против.

      – Вы, должно быть, крещёный человек, судя по возрасту?

      – Говорила бабка, что крестили, но на том всё и остановилось.

      – В церковь не ходите? Хотя бы просто так, из интереса.

      Канаков кашлянул: вот послал бог соседа, пожалуй, из секты, их много теперь развелось, он читал в «Советской России». Сам для себя решил: начнёт дальше гнуть свою линию, вроде как вербовать – попрошусь в другой номер. Искоса поглядывал – нормальный мужик, бородка аккуратная, волосы длинные. «Э-э-э, – подумал Григорий, – дорогой, а не поп ли ты?» Решил выяснить сразу:

      – Вы, конечно, извините, если что не так: вы, случаем, не поп?

      Николай улыбнулся:

      – Вы совершенно правы, любезный Григорий Андреевич, я православный священник, служу в небольшом храме в городе. Надеюсь, что мы подружимся.

      Григорий опять кашлянул:

      – Сомневаюсь, что мы с вами друзьями сделаемся, но, думаю, две недели друг дружку перетерпим.

      Николай сел на свою кровать:

      – Меня несколько удивляет ваша уверенность, что не подружимся.