Просто поверь. Наталия Полянская

позаботься, чтобы Кевин отнес багаж в нужную комнату. – Особняк был старый (хоть и не времен Вильгельма), и в коридорах запросто можно было заплутать. – Остальное прибудет чуть позже.

      – Как скажете, сэр.

      Библиотека и отцовский кабинет располагались на втором этаже – не на третьем, под крышей, которая иногда протекала, и не на первом, где городской шум слишком уж мешает работать. Имелся в доме такой остров знаний и сосредоточенности, куда допускались не все. Рэймонд, например, до пяти лет туда не заходил, пока не доказал, что может вести себя спокойно в течение длительного времени. Поднимаясь на второй этаж, сейчас Рэймонд вспомнил об этом и не удержался от улыбки. Что бы ни происходило между ним и родными, дом никогда его не предавал. Он всегда был простым и понятным – картины, стены… книги. Множество книг в разных обложках, потрескавшихся, новеньких, бумажных, а то и вовсе без обложек, – в шкафах от пола до потолка. Это был рай. Любое место, где жили бумаги и книги, Рэймонду казалось лучшим на земле.

      Может, и хорошо, если отец в библиотеке…

      Он действительно оказался там. Джонас Хэмблтон, которому стремительная Лиз доложила о приезде сына, сидел в кресле у огня, но поднялся, когда Рэймонд вошел. Отцу было уже далеко за пятьдесят, и Рэймонд с беспокойством и даже некоторым раздражением подумал, что за те годы, пока он не видел лорда Хэмблтона, тот сильно сдал. Некогда густые волосы поредели и зачесаны назад, чтобы скрыть проплешины; у рта, на лбу и у глаз прибавилось морщин; и рука, которую отец протянул для приветствия, еле заметно дрожала. Старость подкрадывается незаметно, закутывая тебя в мягкий кокон, лишая сил. Рэймонд надеялся, что, когда придет его собственный черед, он встретит немощь достойно.

      Пока же он пожал отцовскую руку; лорд Хэмблтон сделал движение, словно намереваясь обнять сына, однако Рэймонд отступил, и объятие так и не состоялось.

      – Я сказал, чтобы накрывали к ужину, – произнес отец, – и очень рад, что ты успел к нему. Здравствуй, Рэймонд.

      – И вас я приветствую.

      – Садись. – Лорд указал на кресло напротив. – Сегодня слишком сыро для того, чтобы сидеть где-нибудь еще. Мы топим не во всем доме, и потому сырость прокрадывается и сюда.

      – Книги не пострадают? – Рэймонд сел и огляделся. Пыль со шкафов стирают, это хорошо. А вот в углах что-то подозрительное на обоях – это плохо. Если тут заведется плесень, не миновать беды.

      – Нет, только мои старые кости. Ноют на перемену погоды, но это ерунда. – Отец тоже опустился в кресло, недовольно скрипнувшее. – Значит, ты получил мое послание.

      – Одно из нескольких, я полагаю. Да, оно добралось до меня, и весьма быстро. Мой поверенный в Венеции пересылал мне почту с обстоятельностью, достойной истинного педанта.

      – Что же, я рад, что он исполнителен.

      – Иначе бы он не стоил своего жалованья. Ну, отец, зачем же мне следовало приехать?

      Прав, прав черноглазый итальянец маэстро Сантинелли: не к лицу истинному воину сомнения. Нужно было отправить