Вторая жизнь Эми Арчер. Р. С. Пейтман

пузырь, которого коснулся малыш.

      Девочка подбегает и прижимается щекой к моей щеке. Я не в силах бороться с собой. От нее пахнет миндалем – сладко, крепко. Вдыхаю ее запах, чувствую, как тельце крепко прижимается ко мне.

      Эми. Моя Эми. Настоящая. Живая. Здесь.

      От ее близости перехватывает дыхание. Просыпается инстинкт – неуверенный, но пробирающий до глубины души. Я не должна поддаваться… это не Эми, она не может быть Эми… и все же, и все же…

      Либби подходит к нам по дорожке. Выражение ее лица трудно определить: облегчение, сожаление, сочувствие, ревность.

      – Нужно поговорить, – произносит она, отчасти примирительно, отчасти досадливо.

      Я хочу кивнуть, но тут же одергиваю себя. Это нелепо. Невозможно. Так я рано или поздно докачусь до безумия, которому столько времени сопротивлялась. Девочка слишком маленькая, она не может быть Эми, и как бы отчаянно я ни желала, чтобы она оказалась моей дочерью, все равно ею не станет. Иллюзии и трюки действуют лишь до тех пор, пока публика наполовину готова поверить в них еще до начала представления и видит то, чего хочет фокусник. Как бы я ни желала, чтобы эта девочка была Эми, я знаю, что этого не может быть. Мечта рассыпается под напором логики.

      – Нет.

      Я отталкиваю ребенка. Она поднимает глаза – пронзительно-голубые, мокрые, глядящие с упреком.

      – Уйди! – шиплю я. – Ты не моя дочь.

      – Но, мама…

      Сколько я мечтала, чтобы меня снова назвали мамой! Носить этот «титул». Чувствовать эту связь. Но не так вот – из уст чужого ребенка это слово звучит отвратительно, фальшиво, словно в насмешку. И заманчиво, и пьяняще…

      – Не смей меня так называть!

      Но теперь, когда я уже услышала это слово, мучительно хочется повторения.

      – Миссис Арчер, пожалуйста, – умоляет Либби, кладя руку на плечо девочки. – Она еще ребенок. Ей было очень трудно прийти к этому. И мне тоже. Пожалуйста… будьте помягче. Заклинаю… мы с вами ведь обе матери.

      Я моргаю.

      – Она… ваша дочь?

      Либби кивает, утирает слезы рукавом пальто:

      – Пожалуйста, если вы просто выслушаете…

      – Нет. – Я вскидываю руки. – Сами же сказали, что это ваша дочь. Не может же она быть и вашей, и моей. Как? И вообще, она слишком маленькая.

      – Ей столько же лет, сколько и Эми.

      – Сколько было Эми. Она что, застряла во времени? Оно остановилось на десять лет? – Сарказм так и сочится из меня.

      – Вы ближе к истине, чем думаете, – говорит Либби.

      – Убирайтесь!

      Я отталкиваю девочку, и она, покачнувшись, спрыгивает с крыльца на землю.

      – Мама! – кричит она. – Не прогоняй меня! Я Эми. Твоя дочка. Вот это я сделала. Помнишь?

      Она присаживается на корточки у крыльца и тычет пальцем в царапины на ковровой плитке в углу.

      – Видишь? – Ее палец указывает на две тонко процарапанные кривые буквы: Э. А. – Эми Арчер, – говорит она. Палец соскальзывает на соседнюю плитку и показывает на другие буквы. – Д. Б. Дана Бишоп. Моя лучшая подруга! Ты еще