Франкенштейн 2033. Сергей Владимирович Осмоловский

неделю назад?.. Эгей, – подмигнула Наливайка, – да ты ловелас!

      Гость на «ловеласа» не отозвался, и хозяйка снова пришла в замешательство. Ей вовсе не хотелось над ним издеваться. Она и в уме не держала насмешничать над ним или зубоскалить. Сама не понимала – чем, но незнакомец ей понравился. Вернее, не то чтобы понравился… хотя ладно, понравился! То ли трезвостью своей, то ли угрюмостью, то ли упрямством. А может, тем, что никогда не лез к ней с предложениями и не пытался всунуть визитку в ложбинку её декольте, как бесконечные болтуны, от сладких языков которых давно уже стало горько во рту. «Хороший вроде парень», – решила она. Ей захотелось помочь ему – поддержать как-то по-человечески, но вот с попыткой ободрить его шуткой она не угадала. Тот оставался безучастным, не особо вовлекался в беседу и в конце концов предпочёл снова уйти от живого общения в мир виртуальных улыбочек, приветиков, сердечек и подаренных цветов.

      Розовая чёлка уже смылась с его монитора. С глаз долой, как говорится… Теперь он как будто искал новую «чёлку» – ту, на которой не то чтобы сердце замкнуло, но взгляд хотя б остановился. Он пролистывал фотографии девушек целыми блоками; он листал их с таким болезненным ажиотажем, словно боялся вовсе не успеть найти ту, которая нужна.

      Наливайка тоже туда заглянула.

      – А вон та тебе могла бы понравиться, – игриво подсказала она.

      – Где? – забеспокоился Хипстер.

      – Верни-ка назад… Ещё… Ещё… Нет, перелистнул. Обратно. Вот! Красотка, по-моему, нет?

      – Нет, – ответили ей сухо.

      – Почему?

      – Нет.

      – Ну, почему – можешь сказать? Такая себе паночка – всё, вроде, при ней.

      – Нет.

      – Суровый ты…

      – Нет. Не я. Она.

      Наливайка не поверила и присмотрелась: покатый лобик, аккуратные бровки, изящная шейка, волосы опускаются на плечи замедленным каскадом, выразительные скулы, носик тоже такой «ничего». Глаза, разумеется, миндалевидной формы и губы, на которые не взглянешь без желания их немедля лобызнуть. Чего надо ещё? При этом кожа чистая, фильтров вроде бы положено не много. Уж ресницы-то явно натуральные! Но, в целом, да, с серьёзным выражением лица красотка явно перестаралась.

      – Ну, допустим, – согласилась Наливайка. – А эта?

      Хозяйским движением она сама перелистнула несколько анкет и выбрала лучшую, давая понять, кого имела в виду. Оценщику хватило секунды:

      – Нет.

      – С ней-то что не так?

      – Хмурая слишком.

      Он говорил на языке славян, но с эдаким, грассирующим «р» и лёгким приглушением звонких согласных. Такое произношение свойственно немцам, на слух воспринимается очень приятно: мелодично, но без лишней итальянской протяжности, энергично, но без чрезмерной округлости англичан. Это и привлекло работницу бара и насторожило её. Она покинула зону его личного пространства и, совершая по столешнице круговые движения мочалкой, с дистанции ухмыльнулась:

      – То есть, на завтра ты избранницу ещё не наметил?

      Хипстер,