Так не бывает. Вера Николаевна Бойчук

и стоял так, переводя взгляд с Евы на дочь, на шарики и обратно.

      Видя, что пауза затянулась, Ева медленно поднялась и, приближаясь к Маркусу, проговорила:

      – Я позволила себе… и Лизе навестить вашу дочь… Если вы не против. Мы можем поговорить? – спросила, указывая на дверь.

      Маркус посмотрел на дочь, которую за одну руку держала Лиза и, убедившись, что всё в порядке, согласился.

      – Я на минуту.

      – Конечно, папочка, – улыбнулась Мария.

      Маркус направился вслед за Евой.

      Выйдя из палаты, они прошли по коридору и остановились у окна, где вокруг стояло множество растений. Убедившись, что они никому не помешают, Ева повернулась лицом к Маркусу и начала первой:

      – Здравствуйте, – произнесла неуверенно и поняв, что немного запоздала, запнулась. Сделав глубокий вдох, она выпалила на одном дыхании:

      – Послушайте…Маркус. "Хм, непривычно называть его по имени». Вчера мы не успели нормально поговорить. Все были напряжены и взволнованы. Я понимаю, что поступила необдуманно, когда увезла Марию, не сообщив вам об этом. Но и вы меня поймите. В тот момент я думала только о ней, о том, что нельзя терять время. Тем более, что она была без сознания. Поверьте, я не знала, что Мария ваша дочь.

      Скрестив руки на широкой груди, Маркус смотрел на собеседницу исподлобья. Густые чёрные брови сошлись на переносице. Она чувствовала себя неловко и старалась не смотреть ему в глаза. Но когда всё же осмелилась, их тёмный, глубокий омут поглотил её. Еву словно засасывало в неизвестность. Она уже не испытывала перед ним страх, как раньше, но новые ощущения тоже ей были не по душе. Она попыталась сказать ещё пару невнятных слов, как вдруг он прервал её одним лишь словом:

      – Спасибо…

      Ева замолчала, опешив от изумления. Затем, желая услышать это заветное слово ещё раз, переспросила:

      – Что, простите?

      – Спасибо, Ева. За то, что спасли мою дочь, – медленно и уверенно сказал он.

      Ева, услышав свое имя из его уст, немного растерялась, так как не ожидала такого поворота событий. Ещё она заметила, что он говорил с таким же акцентом, который был присущ Владимиру Петровичу. "Странно, – подумала она, – раньше я не обращала на это внимания. Наверное, у местных жителей своя манера разговаривать".

      Маркус расцепил руки и слегка дотронулся до кончиков её пальцев, словно касаясь чего-то хрупкого, невесомого. Ева слегка вздрогнула. Уже очень давно её не касался чужой мужчина. Она отвела глаза в сторону, стараясь не выдать своего смущения.

      – Я вчера кричал на вас и вашего друга, простите, – было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом. – Я обезумел от всей этой безысходности, когда понял, что дочери нигде нет. Где я только ни искал. А когда мы нашли вашу записку, я был зол прежде всего на себя, потому что не нашел её сразу. Мы с ребятами потеряли много времени, и это вывело меня из себя. Простите ещё раз.

      Ева представила себе эту ужасную картину. Она, словно видела Маркуса, который пытается отыскать дочку, понимая, что с ней что-то произошло. Для