Агний. Галина Полынская

ж ты мой! – воскликнул мужчина и прикурил вторую сигарету.

      – Можно и мне?

      – Конечно, конечно. – Он протянул мне пачку и коробок спичек. Я прикурила, резкий дым ворвался в легкие, я зашлась надсадным кашлем. Острая боль пронзила правый бок, и я подумала, что у меня, должно быть, сломано ребро. Откашлявшись и выпив еще воды, я стала курить маленькими, короткими затяжками.

      – Скажите, – выдавила я, наконец, восстановив дыхание, – что это за дорога?

      – Ленинградское шоссе.

      – Трасса Е—95, – пробормотала я, вспомнив песню Кинчева.

      – Она самая. Давай все же в больницу отвезу, а?

      – Нет, не надо.

      – А куда?

      – Знаете метро «Водный стадион»?

      – Конечно, туда отвезти?

      – Да.

      – Живешь там?

      – Да, – соврала я.

      Согретая включенной на всю катушку печкой, я погрузилась в подобие вязкой дремы и очнулась только тогда, когда мы подъезжали к Водному стадиону.

      – Куда здесь? – спросил мужчина.

      Я объяснила дорогу, назвала улицу, но не стала говорить номер дома, наоборот, попросила остановить раньше, чем требовалось.

      – Ну, счастливо тебе, дочка, – сказал мой безымянный шофер.

      – И вам того же. – Я выбралась из салона и завернула в первый попавшийся подъезд.

      Когда машина уехала я вышла на улицу и, обняв саму себя за плечи, чтобы хоть немного согреться, быстро, как могла, побежала к замызганной пятиэтажке. Время было поздним, светилось от силы три окна, включая Вовкино. Володя Колосков был моим старинным другом, можно сказать братом, знакомы мы были больше десяти лет. До того, как я переехала, мы жили в соседних дворах…

      Отдыхая на каждой ступеньке, я вскарабкалась на третий этаж, перевела дух и позвонила в дверь. Долго не открывали, я позвонила еще и еще раз. Вовка наверняка был не один, но мне в тот момент не было мучительно стыдно за свое вторжение в личную жизнь Колоскова. Наконец за дверью послышались шаги, и недовольный Вовкин голос произнес:

      – Кто там?

      – Это я, Лера.

      Дверь приоткрылась и показалась всклокоченная голова.

      – Ле… – начал он и увидел мое лицо. На симпатичной Вовкиной физиономии отразилась небывалая гамма чувств.

      – Можно войти? – я держалась за дверной косяк, едва не падая на пол. Володька вышел из состояния ступора, подставил мне свое плечо, обнял за талию и втащил в коридор, потом поднял на руки, отнес в зал и усадил на диван.

      – Лерик, я сейчас, – сказал он, продолжая смотреть на меня с такой растерянностью, будто не верил в то, что это я. Потом он вышел и закрыл за собой дверь. Вскоре из спальни послышался его голос:

      – Наташ, ты извини, так получилось, ко мне сейчас мама… с папой приехали, так что это…

      Что ему ответила Наташа, я не расслышала, но минут через пять разъяренно хлопнула входная дверь. Вернулся Вовка, на ходу натягивая футболку.

      – Бог мой, Лера, что случилось? – он присел передо мной на корточки и взял меня за руки.

      – Какие-то уроды перепутали