Перехваченные письма. Роман-коллаж. А. Г. Вишневский

en tête une affaire, si cela réussit à s'emmancher, ce sera bien. Il veut attendre pour partir de recevoir à ce sujet une lettre d'Amérique. Je crois que nous ne sommes pas faits pour de grands coups de filet, mais pour poursuivre modestement notre chemin en vivant au jour le jour du pain que Dieu nous envoie. Je ne l'ai pas découragé, mais je n'aurai aucune désillusion quand il m'écrira que son projet est partie en fumée[34].

      Из воспоминаний Ирины Голицыной

      В конце февраля, вечером, когда мы только что вернулись от мамы, у меня начались схватки. Мы с Ники долго шли пешком по ночным улицам, пока нам удалось поймать извозчика, и мы благополучно добрались до больницы Красного Креста. Утром у меня родилась девочка. Мы назвали ее Ириной.

      Тем временем пришло письмо от Ики: она торопила маму с отъездом. Если мама задержится, писала она, решение может быть пересмотрено. Пришлось продать кое-что из оставшихся драгоценностей, чтобы уплатить за паспорт. Наконец, все было готово, и наступил день отъезда. Ники отвез маму на вокзал. А потом приходили письма от нее: сперва из Москвы, где она задержалась на несколько дней; затем из Финляндии, где она пыталась получить некогда оставленные в банке ценности, – оказалось, что они уже были изъяты кем-то по подложным документам; и наконец, из Парижа.

      Вера Татищева – кому-то из членов царской семьи (черновик письма)

      Париж, 5/18 июня 1926

      Ваше Высочество,

      Мари Эттер передала мне от Вашего имени 150 крон, которые Вы были так добры мне прислать, чтобы помочь мне доехать к моей матери. Не могу выразить, в какой степени я смущена и благодарна Вашему Высочеству за щедрую помощь, так сильно облегчившую мое длинное путешествие из Перми. Если я не выразила Вам сразу моей глубокой благодарности, то это потому, что впечатление от перемены условий моей жизни в Советской России на те, в которых я очутилась, переехав границу, было настолько сильно, что лишило меня возможности первое время правильно мыслить и излагать свои мысли.

      Теперь я начинаю постепенно приходить в себя, главным образом, благодаря тому спокойному и в высшей степени приятному пребыванию, которое я имела у Эттеров в Финляндии. Третьего дня я приехала в Париж. Я не видела мою мать два года, так как провела эти последние два года в ссылке, в Перми. Я нашла Мама несколько ослабевшей, но в общем ее состояние, слава Богу, удовлетворительно. Здесь я еще не осмотрелась и пока не нашла себе работы, но очень надеюсь, что со временем мне удастся найти постоянный заработок, и тогда я смогу вернуть Вам свой долг, что, к крайнему моему сожалению, лишена возможности сделать сейчас.

      Благоволите, Ваше Высочество, принять уверение в моей глубокой благодарности и преданности.

В. Татищева

      Дневник Елизаветы Алексеевны Нарышкиной

      Le 2/15 juillet 1926

      Nous avons toujours des fortes chaleurs d'été. Tout le monde s'en plaint, excepté moi car il me semble que cette température est la meilleure cure pour mes maux. Je me sens déjà mieux depuis quelques jours, mais je ne me fais pas d'illusions; dès que reviendront le froid et l'humidité, mes souffrances retrouveront leur intensité. Véra est venue avant-hier. C'est comme je l'avais craint, elle n'est apte à rien et ne trouve aucun travail. Kot ne peut pas la soutenir car il n'a rien lui-même. Pour vivre de son travail il faut travailler et c'est ce qu'il ne sait pas faire. Il apprend à faire des enluminures artistiques sur métal et à titre de secours il reçoit temporairement un petit appointement mais pour que l'oeuvre réussisse, il faudra beaucoup de temps et d'argent si toute l'entreprise ne coule pas.

      Me voici de nouveau devant ce problème de la vie qui par la grâce de Dieu avait semblé s'apaiser pour moi, et je suis de nouveau devant les tourments du pain quotidien, augmentés et aggravés par la complication d'avoir à subvenir aux dépenses d'une famille qui ne peut pas s'aider. Je ne puis plus m'adresser à R. maintenant qu'on a rejeté son appui qu'il était prêt à donner. J'aurais voulu passer l'hiver à Nice au "Rousskii dom" – j'attends l'arrivée de Shebeko pour lui demander s'il a appris quelque chose à ce sujet et qu'on me dise à qui je puis m'adresser. Je ne puis rester indéfiniment chez T. et prendre un logement à Paris serait trop cher, je le crains[35].

      Le 7/20 juillet 1926

      Je me suis crétinisée en lisant une masse de journaux. Tous mécontents et inquiets de la politique extérieure. L'homme s'agite, travaille, hait, souffre, triomphe dans le mal et la volonté de Dieu s'accomplit avec la lenteur des évolutions qu'elle règle. Et quelles

34

20 января/2 февраля 1926. Получила письмо от Кота. Потрясен новостью о возможном приезде Веры! С трудом может в это поверить. Наш милый Кот хочет занять денег на проезд матери. Это очень любезно с его стороны. Он носится с какими-то планами, и было бы очень хорошо, если бы у него получилось. До отъезда он хочет дождаться письма из Америки на этот счет. Но мне кажется, что мы созданы не для больших уловов, а должны скромно идти своим путем, живя изо дня в день и довольствуясь хлебом насущным, который посылает нам Господь. Я его не отговаривала, но я не буду разочарована в тот день, когда он напишет, что его планы развеялись, как дым.

35

2/15 июля 1926. У нас стоит сильная жара. Все, кроме меня, жалуются на нее, а мне кажется, что такая температура – лучшее средство от моих болезней. Уже несколько дней я чувствую себя лучше, но я не питаю иллюзий: с возвращением холодов и сырости возвратятся и мои страдания. Позавчера приходила Вера. Как я и опасалась, она ни к чему не приспособлена и не может найти никакой работы. Кот не в состоянии ей помочь, y него самого ничего нет. Если хочешь обеспечить себя, надо работать, а это то, чего он не умеет. Он учится художественной резьбе по металлу и получает небольшую плату – в виде временной помощи. Но чтобы из этого что-то вышло, нужно много времени и денег, если только вся затея не лопнет.

В общем, меня снова одолевают те же заботы, которые, казалось, милостью Божьей как-то разрешились, снова меня мучат мысли о хлебе насущном, еще более тяжкие из-за того, что мне приходится думать о семье, которая не способна себя обеспечить. Я не могу больше обращаться к Р., после того, как была отвергнута помощь, которую он готов был предложить Коту. Я хотела бы провести зиму в Ницце, в "Русском доме" – жду приезда Шебеко, чтобы спросить, узнал ли он что-нибудь по этому поводу и к кому я должна обратиться. Я не могу бесконечно оставаться у Т., а снимать квартиру в Париже, боюсь, слишком дорого.