Аллоды. Все корабли Астрала. Роман Афанасьев

руку в карман грязной куртки. – А интересно-то будет?

      – Еще как, – пообещал усатый, распахивая перед гостем полог шатра. – Купи дяде кружечку кваску ярмарочного, дядя все тебе и расскажет.

      Шатер оказался не простым – был он длинный, вытянутый, как гостевой дом. В центре, у огромной бочки, стоял продавец в грязноватом фартуке и с длинным черпаком в руках. Им он разливал по большим кружкам пенистый квас всем способным заплатить мелкую монету. Желающих было предостаточно – получив желанную кружку, люди отходили от бочки, ближе к краям палатки, и, не торопясь, наслаждались квасом. После просто выходили, оставив кружку на приземистом столике.

      В шатре сейчас было с десяток человек, все одновременно говорили – но тихо, не повышая голоса, и беседы сливались один неразборчивый гул.

      – Ну, давай монетку, – сказал усатый, поглядывая на продавца.

      – Ща, – пообещал Гордей, запуская руку за пазуху.

      Там, на груди, в кармашке, у него и правда завалялась медная мелочь, оставшаяся еще с дома. На самом деле основной денежный запас прятался у него за спиной, в тугом кошеле на поясе. Его выдал охотнику Эрик, распотрошивший пожитки похитителей – сказал, на всякий случай, вдруг понадобится кого-то подкупить. Гордей не собирался никого подкупать, но деньги взял. Сейчас он и не думал за ними лезть – решил, что обойдется мелочью.

      – Давай-двавай, – подбодрил усатый.

      Но Гордей, учуявший вдруг знакомый дух, отодвинул его в сторону и сам двинулся к продавцу. Нос не обманул – с другой стороны от бочки с квасом лежал огромный деревянный лоток, на котором высилась гора румяных пирожков. Судя по запаху – с капустой и грибами.

      Обливаясь слюной, Гордей вытряхнул мелочь в руки продавца, и, не обращая внимания на стенания усача, взял себе три пирожка. И пару кружек с квасом. На это ушла вся мелочь, но Гордей не жадничал – ему очень хотелось есть.

      Сунув в руки усатого кружку с квасом, Гордей отошел в самый дальний уголок шатра, встал у матерчатой стенки и впился зубами в первый пирожок.

      Усатый мужичок, сжимая в руках кружку кваса, с кислым видом пристроился рядом. Он явно рассчитывал поживиться за счет деревенщины чем-то более серьезным.

      – Ты рассказывай, – подбодрил его Гордей между глотками. – Про котиков-то.

      – Котики, – уныло произнес усатый, прикладываясь к кружке. – Значит, жили они тут. И долго. А вчера уехали.

      – Какие они, котики-то?

      – Прозываются они гибберлингами, – устало произнес усатый. – Росточком тебе до пояса. Ходят все по трое. Семья у них такая. Три брата-сестры, все неразлучные, как близнецы. Все втроем делают. Веселые они, шумные.

      – Шумные? – переспросил Гордей. – А что так?

      – Да так, – буркнул усатый, заглядывая в свою кружку. – Вечно ссорятся чего-то. Нет у них единства, нету главного. Каждая семейка из трех братьев – сама себе голова.

      – Ишь ты, – восхитился Гордей. – Хочешь пирожок?

      Усатый махнул рукой и взял предложенное угощение.

      – Уехали