Времена года. Алексей Горшков

живших незнакомых людей. Теперь тут лежал его брат, придавая ему собой совсем другое значение. Кресты, могилы, оградки, холмики, венки и цветочки, люди в трауре и могильщики – уже больше не абстрактные символы мифической смерти. Это здесь и сейчас, внутри и вокруг него. Все происходит на самом деле. В земле вырыта яма, в яме гроб, в гробу покойник. Этот покойник – человек, которого он знал всегда, все свои почти тридцать лет, но, которого больше уже никогда не увидит. Андрей вдруг совершенно отчетливо, душой и каждым рецептором тела почувствовал это "никогда" – в нем была его беспомощность, жалкость, жалость и смертность. Ком подошел под самое горло, сдавил его, и все что сейчас можно было сделать – заплакать.

      III

      Казалось, что стоять под душем можно бесконечно долго. Вода снимала усталость, расслабляла и успокаивала. Она смывала с тела запах кладбища и его атмосферы, горячей струей текла вниз с головы по всему телу и уходила в сток душевой кабины, забирая с собой гнетущее впечатление от похорон. Нужно было сделать над собой усилие, чтобы прекратить этот процесс. Прошло еще, наверное, несколько минут прежде, чем Игорь, наконец, отключил воду и начал вытираться белым махровым полотенцем. Зеркало в ванной сильно запотело. Он провел по нему рукой и в открывшейся полосе отражения увидел свое раскрасневшееся лицо. Самочувствие теперь стало значительно лучше, разве что немного хотелось спать. Сейчас нужно было выпить крепкий кофе и перекусить. На секунду мелькнула мысль о сигарете, даже не мысль, а скорее соответствующий образ возник в голове. Игорь мысленно усмехнулся – некогда выработанные рефлексы давно оставленных привычек срабатывают до сих пор. Он быстро и не очень тщательно высушил голову феном, оделся и спустился в холл гостиницы. Зайдя в расположенный тут бар, занял столик в глубине зала. Когда подошла официантка, он заказал кофе, два бутерброда с рыбой и пятьдесят грамм коньяка. Время для спиртного, может, было и не самое подходящее, однако ему не хотелось себе в этом отказывать. Наверное, смешно, но еще в тот самый момент, когда он узнал о предстоящей сюда поездке, то уже отчетливо видел себя сидящего днем за столиком гостиничного кафе с бутербродом и пятьюдесятью граммами коньяка, причем обязательно армянского или грузинского (но лучше все-таки, армянского). Существовала масса вещей, которые можно было вообразить перед тем, как собираешься приехать на несколько дней в город, где ты жил довольно долго, и где тебя не было уже столько лет, но ему с неумолимой точностью, картинкой из довлатовского рассказа, представилось именно это. Игорь одним большим глотком выпил коньяк и укусил бутерброд. Алкоголь бодрящим, приятно обжигающим чувством пробежался по гортани и дальше вниз до самого желудка.

      Сейчас за окном уже не так пасмурно, как двумя часами ранее на кладбище. Солнечные лучи не то, что бы пробивали серое небо, но как бы подсвечивали его с той стороны, делая день чуть более светлым. Игорь пил кофе и смотрел на улицу: перед ним была проезжая часть, сразу за дорогой