Ноги из глины. Терри Пратчетт

изо рта у него что-то торчало. Что-то вроде свернутой бумажки. Она придавала трупу неуместно залихватский вид, как будто после смерти он решил выкурить последнюю сигарету.

      Ваймс осторожно вынул из губ у покойного крошечный свиток и развернул. Бумажку покрывали тщательно выписанные, но неизвестные символы. Особенно примечательными их делало то, что автор записки явно воспользовался единственными чернилами, которых в комнате было в избытке.

      – Фу ты, – сказал Ваймс. – Написано кровью. Кому-то эти письмена о чем-нибудь говорят?

      – Да, сэр!

      Ваймс закатил глаза.

      – Да, констебль Посети?

      – Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр, – обиженно поправил констебль.

      – Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой[7]. Я как раз собирался договорить, – повторил Ваймс. – Ну так что?

      – Это древний клатчский шрифт, сэр, – сказал констебль Посети. – Его использовали Кенотины – одно из пустынных племен. У них была развитая, но глубоко ошибочная…

      – Да, да, – прервал Ваймс, который уже видел, как на горизонте набухает грозная туча душеспасительной проповеди. – Но ты понимаешь, что тут написано?

      – Я мог бы выяснить, сэр.

      – Хорошо.

      – Кстати говоря, удалось ли вам улучить минутку и посмотреть брошюры, которые я принес вам на днях, сэр?

      – Я был очень занят! – рефлекторно ответил Ваймс.

      – Не волнуйтесь, сэр, – сказал Посети и улыбнулся изможденной улыбкой человека, что пытается творить добро вопреки всему. – Посмотрите, когда у вас появится время.

      Старинные книги, свалившиеся с полок, все усыпали своими страницами. Многие забрызгало кровью.

      – Кажется, тут хватает религиозных сочинений, – сказал Ваймс. – Может, что и отыщется. – Он повернулся. – Детрит, осмотрись тут, ладно?

      Детрит, который старательно обводил труп мелом, прервался.

      – Есть, сэр. Что ищем, сэр?

      – Что найдется.

      – Понял, сэр.

      Ваймс, крякнув, опустился на корточки и потрогал пол, покрытый серыми пятнами.

      – Грязь, – сказал он.

      – Ета, она бывает на полу, – с готовностью подсказал Детрит.

      – Вот только она светлая, а земля у нас в городе темная.

      – Ага, – подметил сержант Детрит. – Улика!

      – Или просто грязь.

      Его внимание привлекло еще кое-что. Кто-то пытался сложить книги. В комнате возвышалась аккуратная стопка шириной в один том; в ней было несколько десятков фолиантов, самые крупные – внизу, все уголки выровнены как по линейке.

      – Что-то не сходится, – сказал Ваймс. – Вспыхивает драка. Старика жестоко ранят. Потом кто-то – то ли он сам из последних сил, то ли убийца – пишет что-то на клочке бумаги кровью этого несчастного. Аккуратно сворачивает бумажку и сует ему в рот, словно конфету. Потом старик умирает, кто-то закрывает ему глаза, складывает руки, собирает книги в стопку… и что? Ныряет обратно в кипящий котел, который мы называем Анк-Морпорком?

      Сержант Детрит нахмурил

7

Констебль Посети происходил из Омнии. Жители этой страны издревле считали, что самый эффективный способ обращать народы в свою религию – подвергать неверных огню и мечу. Со временем Омния стала куда более цивилизованным государством, но омнийцы несли свет истины все так же рьяно и неутомимо – изменились только способы. Констебль Посети проводил свободное время в компании своего собрата по вере, Срази-Сомневающихся-Убедительными-Доводами: вместе они ходили от двери к двери и заставляли жителей прятаться за мебелью.