Три незваных мертвеца на диване. Татьяна Арбузова

уничтожите.

      Мой брат уже около года числился бывшим полицейским на пенсии, но с подобными делами когда-то сталкивался не один раз, поэтому перечить ему никто не решился, ограничившись кивками голов в согласии. Алексей ушел, мы же приступили к чаепитию.

      Этот волшебный напиток подействовал умиротворяюще, и даже наличие мертвеца в доме уже не воспринималась нами, как божья кара за наш отлично проведенный вечер пятницы. Прихлебывая и причмокивая (это уж кто на что горазд), мы разговорились, пытаясь восстановить события с самого приезда. Ну, не может же не существовать причины, должна быть, хоть, какая-то, заставившая и убитого и убийцу залезть в наш дом? Но с самым своеобразным мышлением, конечно же, оказалась Ирина.

      – Слушайте, а получается, мы спали с незакрытыми дверьми?

      – Ну почему,– демонстрируя спокойствие, ответила Марина,– Мы ворота во дворе закрыли.

      – А двери?– продолжила пытать нас Ирина.– Хоть одну то закрываете?

      – Нет, а зачем? Все в уборную на улицу выходят, и закрывать и открывать двери постоянно дело шумное и долгое.

      – Вы только подумайте. Всегда двери открытые. Всегда,– то ли удивлялась, то ли размышляла Ирина.– Заходи, кто хошь, бери, кого хошь. Этак ляжешь вечером спать девственницей, а утром, бац, проснулась беременная. И ведь не узнать от кого. Проходной двор, честное слово!

      Мы засмеялись над шуткой Ирины, она же, отхлебнув чай, смолкла. Из чего я сделала вывод, что Ирина на полном серьезе допускает такой исход. И, даже, вполне возможно, что именно сейчас в своих мыслях она прокручивает сцены родов и воспитания ребенка. Учит, женит или выдает подросшее чадо замуж. Не удивлюсь, если там, в своих умозаключениях, она уже и до внуков дошла.

      – И правда, Марин, ну хоть какой-то крючок должен быть,– вступилась за Ирину Люда.– Нет, это не мое дело, конечно, но пусть он лучше будет. На всякий случай.

      Марина не ответила. Обошлись без комментариев и все остальные. Слышалось только позвякивание ложек о стенки кружек и редкие вздохи с выдохами, которые не сулили ничего хорошего. Идиллию вновь нарушила Ирина.

      – А вы обратили внимание, какие у него ногти грязные?– пребывая по-прежнему в своем мире грез, с каким-то нереальным спокойствием изрекла она.– И сапоги уж очень грязные. А на улице сухо, дождя-то давно не было. А еще у него одна нога толще другой.

      – В смысле?– воскликнули мы хором, все вместе подпрыгнув на местах.

      – Голенище одного сапога,– уточнила Ирина.– Не видели что ли?

      – Нет-снова в унисон ответили мы, и я услышала, как в воздухе звякнуло напряжение, натянувшись тетевой.

      Переглянувшись, мы повскакивали со своих мест, и роняя стулья, переворачивая тарелки, ринулись на веранду. И действительно, второе (после торчащей из шеи рукоятки ножа), что бросалось в глаза, это то, что правый сапог выглядел так, словно его надули. « Кто бы мог подумать! Молодец Ирина! Вот это наблюдательность»,– мысленно выразила я уважение новой знакомой.

      – И стрижка у него, как у зека. Как будто, он недавно из мест не столь