На Смоленск надвигается гроза. Юлия Владимировна Могилевцева

а там шесть мешков золотых монет… И вот однажды, в один солнечный денёк, является из райцентра партийное начальство с предписанием передать храм школе, а по стенам тени чертей мечутся… Продались наши попы лукавому за те монеты, записали свои имена на страницы тьмы и душами проклятыми мой голод утолили. А теперича я пожить хочу! Бочку водки, да с мужиками на рыбалочку!

      – Как много вам, могильникам, мало… впрочем, пусть будет по-твоему, – Вагус пожал маленькую сухую ладонь Терентича, и тот в ответ торопливо сжал его влажную, обволакивающую длань. – Проведёшь меня в город, я тебе за это ещё пяток лет отсыплю.

      – Не-е, голуба, в города нам пути заказаны. От поганой наркограффити Лжецов спасу нету, мосты рушатся, дома гниют, трубы покрываются ржавым железом, а гниль гнилью харчиться не может. Ты думаешь, почему мы по тюрьмам да по колониям чалимся? Режим, конвой, полный дурятник… Да потому, что на свободе одни ловушки да засады!.. Жрать нечего!.. – внезапно один из заключённых жалобно вскрикнул. Взмахнул руками и, упав навзничь, стал биться затылком, выгнул спину дугой так, что остальные испуганно от него побежали. Заключённый вопил и колотился, были видны дрыгающиеся ноги в грязных колошавинах. Слышался булькающий, сдавленный крик. – Во, вишь что деится? Как его лихоманка-то схватывает… Это они с виду дюжие, жилистые, а внутри трухлявые! Хворые…

      – Cul!2– с чувством выругался Вагус. – Проклятые наркоманы, волчье семя!.. – его глаза опрокинулись белками в глубину костяного шара черепа, закрытые фарфоровыми плошками век, и он спал несколько минут, обдумывая услышанное. – Все-таки я до конца не вижу контуры этой борьбы, увы, но живой мозг органичен и слаб в своём несовершенстве. А ведь ты отнюдь не понаслышке знаком со всей этой лживой пасквилью?

      – Было дело, – нехотя буркнул Терентич, – да что тут скажешь, богоборцы и от того предсказуемы, как оглобля в руках сельского дурачка. Все как один отрицают существование Мертвых Богов и уверяют, что мы, могильники, и вы, духи, произошли от микроорганизмов, натурально как люди. Крестов не носят – вместо них вешают на шею подвески в виде гномов, держащих в руке макову головку и деревянные пластинки с рунами, заговорёнными их барыгами-колдунами. Больше всего тебе надобно остерегаться кладменов конченные ханурики, начнут барагозить, не дадут разрыть Залеж, и ведьм «Медового круга» – этот случай всех злее. Они приманки, одурманят, увлекут, не успеешь очухаться, как свалишься на их хазу. Стало быть, если с тобой заговорит красивая баба, то уноси ноги, пока не сгорел. Да, и ещё… найди кота. Авось что подскажет.

      Оба наполненных малиновой жидкостью ока козла Терентич крест-накрест залепил белым скотчем, и тот стал похож на смешную рожицу в виде серпа с двумя крестами вместо глаз.

      – У тебя трое суток, Вагус. На тризну Петя самолично явится за тобой. А там улепётывай пеструшка пока бобик не догнал!

      Глава 2. Город-герой. Опсонизация

      Над куполами Успенского собора в пыльце разнотравья вился сладчайший дымок. У подножья,

2

Задница.