Ученик. Иван Возяков

круг. Мия уже давно закончила свою тысячу, и сейчас дралась с тенью, а мы уже больше плелись, чем бежали – только удары палкой придавали импульс двигаться, да и тот кончался спустя пару шагов. Черт. Но бежит же этот чувак рядом, я что, первым сломаюсь?

      Восьмисотый круг. Не знаю, как зовут этого парня, но мы уже просто бредем, пытаясь изобразить бег и цепляясь друг за друга, чтобы не рухнуть. Дыхание кончилось на семисотом, силы – еще раньше. Навалилось безразличие, и даже удары по спине этого особенно не меняют.

      Девятисотый круг. Я уже вообще не понимаю, где я и что я – парень рядом уже просто ползет, я еще пытаюсь идти. Пояс стер все, что можно, а головокружение сменилось закрытыми глазами. Без понятия, куда я иду, но вроде бы куда надо. Мастер давно забил, и спрагингуется с Мией.

      Десятая сотня. Кажется, так выглядит второе дыхание. Или у меня отказали легкие, уже сложно понять. Зрение сузилось до прямого коридорчика прямо, тело уже не болит – его просто не чувствуешь. Парень все так же держится рядом, но уже сложно понять, сам или мы друг друга попеременно тащим. Не знаю, как его зовут, но своего первенца я назову в его честь. Если выживу.

      Финиш. Честно говоря, не сразу понял, что это все. А когда понял – просто рухнул на песок. Парень рядом поступил так же.

      Сил говорить не было.

      Отдых прервало ведро воды, вылившейся на наши головы.

      – Не спать. У вас отдых десять минут. – мастер в белом кимоно выглядел не слишком довольно. Черт, похоже я провалился. Блять!

      – Слушай, а тебя как зовут? – спустя пару минут молчаливого отдыха парень наконец отошел достаточно для начала разговора.

      – Акира. А тебя? – разговор первоклашек, но даже просто соединять буквы в слова было сложно.

      – Кеничи. – на этой крайне важной реплике разговор прервался на крайне важное дело – питье. Мия, видимо, сжалившись, кинула нам две бутылки минералки. Хоть и теплая, она казалась напитком богов.

      А мой долг перед ней все растет.

      Когда горло наконец перестало драть от сухости, я решил возобновить диалог.

      – А ты тут сколько? – интересно же, насколько я хуже. Хоть не так обидно вылетать будет.

      – Полтора месяца. – ого. А все не так плохо. Если его еще не выперли, значит может и меня оставят.

      На этом наши десять счастливых минут кончились.

      Ками, если я все-таки переживу эту неделю – больше меня ничто не испугает. Вообще.

      – Отжимания, халявщики! Я скажу, когда хватит. – мог бы и не уточнять.

      После бега стоять на месте было даже немного приятно, и так как руки раньше не напрягались, первые шестьдесят три я выдал без напряга. В тот же миг на спину обрушилась палка, сбивая мысли.

      – Ты не считай, а работай. – ясно, принято, ответ не требуется.

      Отжимания не были просто монотонным процессом – каждый раз, когда я снова начинал считать, наставническая палка выбивала неположенные мысли. Кеничи, впрочем, тоже этим злоупотреблял, и огребал ничуть не реже.

      – Слишком вам легко.