Огненное сердце. Мэделин Мартин

ты читала что-то другое.

      Графиня приподняла одну бровь, как делала всякий раз, когда уличала кого-то во лжи. Элеонора боялась этого взгляда с самого детства. Точнее, со времен учебы в школе, куда ее отправили после трагедии с отцом, тогда жизнь стала невыносимо тяжелой. Она осторожно отложила книгу. Лист «Леди Обсервер» шевельнулся под подушкой, издавая шуршание.

      – Я тоже это читала. – Графиня опустилась на кровать рядом с дочерью. – И слышала, что о тебе болтают.

      Элеонора принялась с силой давить ногтем на подушечку большого пальца руки, пока боль физическая не стала сильнее душевной боли унижения. Этот способ помогал с ранних лет, когда необходимо было сдержать рвущиеся наружу очень сильные эмоции. Разговор с матерью совсем некстати, он заставляет вспомнить до тошноты неприятные моменты. Разве недостаточно того, что ей пришлось их пережить?

      – Я горжусь тобой, дочь. Ты смогла сохранить самообладание. – Графиня положила ладонь на руки Элеоноры – неловкий, несвойственный ей жест. Затем поспешно убрала сухие холодные пальцы и прижала к животу.

      – Иначе и быть не могло, ты ведь Мюррей.

      Элеонора была шокирована словами матери, ведь та всегда требовала неукоснительного соблюдения правил приличий.

      – Мой брак с твоим отцом нельзя назвать счастливым, упокой Господь его душу. – Графиня окинула дочь ледяным взглядом. – До получения дворянского титула в Англии его семья была частью влиятельного клана. Он считал, что проявление эмоций – слабость, признак низкого происхождения. А его семья много сделала для того, чтобы добиться высокого положения. Они должны отличаться от остальных. Мюрреи сильны. Они не испытывают страха.

      Элеонора слегка улыбнулась с горечью во взгляде. Она часто слышала от отца эти слова и хорошо их запомнила. Как и то, что отец никому не позволял смотреть на них свысока из-за шотландских корней и того, что они не всегда принадлежали к знати.

      – Я принесла в жертву частичку себя, когда вышла замуж за твоего отца, – продолжала графиня. – Я тогда не осознавала… – Глаза матери увлажнились, она замолчала, поджала губы и несколько раз моргнула, прежде чем продолжить. – Я не осознавала, что и моим детям придется сделать то же самое.

      От столь откровенного проявления чувств Элеоноре стало не по себе, захотелось убежать, спрятаться, не слушать, не знать… Но она тут же устыдилась своей слабости. Мама открылась ей – редкий случай, когда она позволила заглянуть за завесу, узнать тщательно скрываемое, – а Элеонора думает о том, как справиться с растерянностью и как вести себя в этой незнакомой, странной ситуации.

      Графиня внезапно поднялась, и напряжение немного спало.

      – Я всегда помогала тебе, учила справляться с эмоциями, и ты в этом преуспела. До столь неприятного случая я не замечала, что ты можешь быть похожей на… ледяную статую. – Она вздохнула, и локон на плече шевельнулся. – Я сожалею о случившемся, дочь. Сегодня вечером я все исправлю. – Она подошла к стулу и открыла крышку коробки.

      Не удержавшись, Элеонора подвинулась на край кровати