Я вас предупредил. Василий Головачев

глазами, и академик Зимин. Присутствие учёного неприятно поразило Наумова, однако он сделал вид, что ему всё безразлично, и сел.

      – Ну, я, наверное, больше не нужен, – сказал Зимин, вставая. – Всего доброго.

      Во взгляде академика Наумов прочёл странное сожаление, и в душе снова шевельнулся дремлющий удав тревоги. Однако взгляд Молчанова он выдержал, ждал, с чего начнёт начальник отдела.

      Тот щёлкнул ногтем по сенсору видеоселектора и сказал «призраку» оперативного дежурного:

      – Сима, я буду занят ещё пятнадцать минут, все вопросы переключи пока на Ромашина. – После этих слов начальник отдела обратил неулыбчивое своё лицо к гостю.

      Они были знакомы давно, года три, по совместному увлечению спортом – прыжками с трамплина на лыжах, тем не менее с минуту присматривались друг к другу, словно встречаясь впервые.

      – Ну что там, Валя? – спросил наконец Молчанов. – Что будем делать?

      – А что надо делать? – удивился Наумов. – Если ты в курсе проблемы, повторяться я не буду.

      – В общих чертах. – Молчанов бросил взгляд на дверь, за которой скрылся Зимин. – Что и говорить, открытие цивилизации на Юпитере – открытие века! Общечеловеческий стресс! Хотя ждали контакта давно и вроде бы привыкли к ожиданию. У меня и без того проблем хватало, а теперь и вовсе вздохнуть некогда.

      Наумов иронически усмехнулся. Молчанов посмотрел на него оценивающе.

      – Что, жалоба не по адресу? Ты прав, у кого из нас не хватает забот. А что, Валя, Изотов и Пановский действительно восприняли информацию юпитериан? – внезапно спросил он.

      – В том-то и проблема! Чтобы вылечить их, надо «стереть» чужую информацию, иного выхода попросту нет. Не существует.

      – Понимаю, не горячись. Ну а если, «стирая», одновременно записывать эту информацию в память машины?

      – «Стирать» и «стирать и записывать» – суть два разных метода, причём последний увеличивает вероятность смертельного исхода. Мы рискуем убить людей!

      – Как убить?

      – Можем стереть человеческое «я», личность, что для пострадавших равносильно смертному приговору.

      «Повторяю в третий раз, – тоскливо подумал Наумов. – Последний ли? Каждому надо доказывать, каждого убеждать… в том числе и себя самого. Когда же настанет время мысленного сопереживания, сострадания, сочувствия? Когда не надо будет убеждать собеседника, ибо он и без слов почувствует твою растерянность и тоску?»

      – Зимин говорил, что и обычное «стирание» может дать отрицательный результат.

      – Может! – разозлился Наумов. – И всё же риск на порядок меньше.

      – Риск всё равно остаётся. – Молчанов предупредительно поднял руку. – Погоди, не спеши доказывать обратное, прибереги доказательства и красноречие для ВКС.

      Наумов недоверчиво посмотрел в глаза начальника отдела.

      – Так серьёзно?

      Молчанов почесал горбинку носа, утвердительно кивнул.

      – Понимаешь,