Девятый дом. Светлана Яркина

мама начала вспоминать названия городов, и, не вспомнив ничего подходящего, не глядя, ткнула пальцем в карту со словами «вот этим». Когда они с папой посмотрели на карту, мамин палец указывал четко на город Монреаль. «Назову его Монреаль» – сказала мама. Это решение сразу ее успокоило, так как она сразу почувствовала себя под мужской защитой воображаемого Монреаля, который обязательно должен ее спасти от переизбытка Софий в ее жизни.

      В то время УЗИ во время беременности еще не делали, и люди полагались на многовековые приметы. А приметы эти говорили, что если беременная расцвела и похорошела, то у нее непременно будет мальчик, а если нет – то девочка. Еще пол ребенка предсказывали по форме живота: если живот выдается вперед и имеет слегка заостренную форму, то там растет мальчик, а если ребенок как бы распределился по всей площади живота, то там девочка. У моей мамы все приметы указывали на девочку, и поэтому все мамины подруги, соседки и неравнодушные бабульки на скамеечке у парадной поздравляли ее с растущей помощницей и спешили поделиться девчачьей одеждой, из которой их дети уже выросли.

      Именно это безапелляционное уверение в скором появлении девочки позволило папе согласиться с маминым выбором имени. На том они и порешили: девочку назовут Софией, а мальчика Монреалем. К всеобщему изумлению, появился я, и назвали меня Монреаль. Наверно, можно было бы назвать меня другим именем, но мама больше не хотела затрагивать столь болезненную тему имен, а папа был человеком слова, и выбор другого имени означал бы для него неспособность сдержать данное.

      – Забавные у тебя родители были, – сказала Габорна. – Ты приходи, если что. Я всегда здесь.

      Монг медленно пошел к своему инструменту.

      «Самый главный инструмент, – думал он, – нужно узнать, за что он отвечает. Тогда я смогу понять, как его настроить. Какой смысл гадать, нужно идти к начальству: к Гобсу. Он-то мне все и пояснит».

      Монг огляделся вокруг в поисках Гобса, но не нашел его: «Наверно, он в своем кабинете».

      – Меня ищешь? – раздалось за спиной.

      Вздрогнув от неожиданности и повернувшись, Монг увидел перед собой улыбающегося Гобса, глаза которого излучали столько доброты и спокойствия, что Монг невольно расплылся от счастья и тут же забыл, что хотел спросить.

      – Ты, наверно, хочешь что-то узнать у меня? – спросил Гобс.

      – Да, да, – моментально собрался Монг, – я хотел с вами поговорить, чтобы вы мне объяснили мои задачи.

      – С радостью. Спрашивай, что тебя интересует.

      – Я пытался разобраться с арфой сегодня. Почистил, отполировал, проверил, как закреплены струны. Но это ситуацию не исправило. Габорна мне объяснила, что смысла в этом нет никакого. Что все инструменты отражают поступки и мысли людей, и инструмент каким-то образом улавливает эти вибрации и преобразует в музыку. Предположим, что это так. Но в чем моя задача? Разве я могу заставить людей быть другими?

      – Послушай меня, Монреаль. Я выбрал для этой