Папина дочка. Жанна Бочманова

ь живший на одном кофе, радостно заурчал. А вот Тошка почему-то не выбежала навстречу как обычно. Опять дуется? Что на этот раз? Из-за Серафимы, что ли? Неделю назад Егор решил отказаться от услуг старушки-няньки, приглядывавшей за дочерью. Серафима с Алей не сошлись характером, а ему дома хотелось покоя, а не кухонных битв.

      Егор заглянул в комнату дочери. Тошка калачиком лежала на диване.

      – По какому поводу грусть? Двойку, что ли, получила? – он присел рядом и дернул дочь за тонкую косичку. Тошка вздохнула.

      Взгляд Егора задержался на семейной фотографии над столом. Снимок из той жизни, из счастливой. Егор и Нина весело улыбаются. Тошка, с пышными бантами на голове, сжимает в руках букет. Первоклассница. Серые глаза, пепельно-русые волосы, упрямый подбородок. Папина дочка. Как будто вчера все было, и вот уже четвертый класс.

      – Пойдем ужинать, хватит страдать! – Он решительно сгреб дочь с дивана, поставил на ноги и увидел широко открытые серые глаза, полные слез, распухшую красную щеку и темнеющий на скуле синяк.

      – Это что? – изумился Егор. – Откуда? Кто? Это в школе?! Да не молчи ты!

      – Она не хотела, пап, – прошептала Тошка. – Я сама… сама виновата. Я блузку испачкала…

      Кровь мгновенно бросилась Егору в голову, в ушах зашумело, он выбежал из комнаты и помчался в сторону кухни.

      – Егор! – Аля обернулась от плиты. – Ну, где вы там? Все готово, – она кивнула на горку золотистых оладий в фарфоровой миске. – Ты почему не переоделся? А руки помыл?

      – Не помыл, – глухо сказал Егор, раздувая ноздри, пытаясь сдержать ярость, рвущуюся наружу. – Мне тоже по морде съездишь?

      – Ты что? – пролепетала она. – Ты о чем?

      – Дрянь! – прошипел он багровея. – Убирайся! Немедленно! Сейчас! Пошла вон! – лицо его исказилось, и Егор с грохотом саданул стулом об пол.

      Аля медленно обогнула стол и попятилась в прихожую. Какая муха его укусила? Егора она знала уже лет пятнадцать ну и любила примерно столько же. Из них получилась бы красивая пара. Оба высокие, светловолосые. Да, Аля любила Егора, а он любил Нину. И Аля смирилась. Пусть хоть так, краешком по судьбе, но пройти. Да, характер у Егора непростой и вспыльчивый, но никогда раньше он не кричал на нее, Алю, вот так – бешено сверкая глазами и брызгая слюной.

      – Послушай, – пролепетала она, – может, объяснишь, что случилось?

      – Заткнись! – рявкнул Егор, и Аля мгновенно захлебнулась слезами.

      Замок щелкнул, Егор прислонился лбом к холодной поверхности двери. В висках все еще стучало. Он пару раз глубоко вздохнул. Стало легче. Наверное, и правда, есть на свете только одна любовь. Единственная. Все остальное лишь попытка заменить оригинал, избавиться от ноющей боли в груди.

      – Па-а-п? – раздался голос дочери. – А ты чего?

      – Все хорошо, – улыбнулся он через силу. – Я Алю проводил. Она уехала.

      – Совсем? – Тошка держалась рукой за щеку. Егор кивнул. – А я есть хочу, – шмыгнула она. – Я деньги дома забыла. Я потому сразу на кухню и пошла, что мне кушать очень хотелось, а она… и потом я… – одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

      – Ну, все, все, – Егор подхватил дочку на руки и понес на кухню. – Сейчас мы чаю попьем. С бутербродами. Да?

      Тошка кивнула, слабо улыбнувшись сквозь слезы. К миске с оладьями они так и не притронулись. Утром Егор скинул их в мусорку, туда же отправились и всевозможные амулеты и обереги, щедро развешанные Алей по всему дому.

      ***

      Телевизор на стене беззвучно работал, цветные сполохи плясали по комнате. Егор плотно закрыл дверь в детскую, чтобы не разбудить Тошку. Павел, старый друг, заехал поздно вечером, и они негромко обсуждали завтрашнюю поездку.

      – Нам бы завтра пораньше тронуться, до пробок. Давно мы с тобой на речку не ездили! Помнишь, как раньше? – начал Павел и осекся.

      Егор, странно вздрогнув плечами, кивнул. Да, давно. Год с небольшим. С тех пор как заболела жена.

      – Зря ты на клинику в суд не подал, – правильно истолковал его вздох Павел. – Я бы тебе толкового адвоката из своих парней выделил, зря, ей-богу, зря.

      Павел заведовал юридической фирмой и, несмотря на внешность весельчака-балагура, обладал бульдожьей хваткой успешного адвоката. Егор вздохнул.

      – Они сделали, что могли. Кто же знал, что этот прибор выключится? Чертовщина какая-то, – Егор залпом допил коньяк из стакана. – Как будто проклял кто. Ты же помнишь, какая Нина была веселая, легкая? И вдруг как подменили – ревность без причины, скандалы, истерики, головные боли эти ужасные. Надо было сразу ее к врачам тащить, а я с ней ругался. Думал, бабья блажь… А теперь уже ничего не изменишь…

      – Ладно, – сказал Павел поднимаясь, – время позднее, пойду. На моей машине поедем? Может, тогда сразу вещи в багажник сложим, чтоб завтра время не терять?

      Пока Егор искал в недрах квартиры рыбацкое снаряжение, Павел шумно возился в прихожей, натягивая ботинки.

      – Привет, Тонечка, – кивнул он, заметив выглядывающую из-за угла смущенную