Шелкопряд. Роберт Гэлбрейт

, но из горящего запального фитиля.

Томас Деккер.Благородный испанский воин

      1

      ВОПРОС:

      Твой хлеб насущный?

      ОТВЕТ:

      Ночь без сна.

Томас Деккер.Благородный испанский воин

      – Чтоб ему провалиться, Страйк, – отозвался хриплый голос в трубке, – этому титулованному кренделю.

      Крупный небритый человек, тяжело шагавший сквозь предрассветную мглу поздней осени, усмехнулся, прижимая к уху мобильный:

      – Похоже, ждать осталось недолго.

      – Черт возьми, сейчас шесть утра!

      – Полседьмого, но, если тебе нужно то, что у меня есть, выходи, – сказал Корморан Страйк. – Я недалеко от твоего дома. Тут рядом…

      – Откуда ты знаешь, где я живу? – насторожился голос.

      – Ты же сам рассказывал, – Страйк подавил зевок, – что продаешь квартиру.

      – Ну-ну, – успокоился его собеседник. – Хорошая память.

      – Тут рядом круглосуточное…

      – До пошло оно куда подальше. Приезжай в нормальное время ко мне в редакцию…

      – Калпеппер, в нормальное время у меня встреча с другим клиентом, который платит получше тебя, да тому же я всю ночь был на ногах. Если собираешься воспользоваться тем, что я раскопал, – поспеши…

      Стон. До Страйка донеслось шуршание постели.

      – Если это какое-нибудь фуфло, я за себя не отвечаю.

      – …кафе «Смитфилд» на Лонг-лейн, – закончил Страйк и отсоединился.

      Легкая неровность его походки стала особенно заметной, когда он зашагал под горку к темной монолитной глыбе Смитфилдского рынка – необъятному прямоугольному храму мяса, откуда по будням, с четырех часов утра, отгружалась, как и много веков назад, плоть забитых животных, разрубленная и разделанная для поставки в мясные магазины и рестораны Лондона. Сквозь темноту Страйк слышал громогласные команды, отдаваемые невидимыми распорядителями, а также рев и сигналы грузовиков, доставляющих туши на разгрузку. Свернув на Лонг-лейн, он слился с толпой закутанных в теплые шарфы мужчин, целенаправленно шагающих навстречу обыденному рабочему понедельнику.

      На углу рынка, под сторожевым каменным грифоном, сгрудились фосфоресцирующие жилеты: это курьеры, не снимая перчаток, остановились согреться обжигающим кофе. Через дорогу светилось в темноте, как открытый камин, круглосуточное кафе «Смитфилд» – забегаловка размером с чулан, где круглые сутки можно было укрыться от непогоды и утолить голод жирными закусками.

      При кафе даже не было уборной, поэтому владельцы договорились с букмекерской конторой фирмы «Лэдбрукс». Но букмекеры открывались только через три часа, так что Страйку пришлось свернуть в какой-то переулок и там в темной подворотне облегчиться после дрянного кофе, выпитого в ходе ночной экспедиции. Усталый и голодный, но счастливый, каким может быть только тот, кто терпел буквально до последнего, он наконец-то втянул запах разогретого жира и яичницы с беконом. Один из столиков только что освободили двое мужчин в водонепроницаемых спецовках поверх флисовых курток. Страйк неуклюже протиснулся к жесткому стулу из дерева и металла и, довольно отдуваясь, сел за стол. Хозяин-итальянец тут же поставил перед ним высокую белую кружку чая и треугольные ломтики теплых тостов с маслом. Не прошло и пяти минут, как Страйку принесли полный английский завтрак на большой овальной тарелке. Среди здоровенных грузчиков, которые беспрестанно вваливались в забегаловку и вскоре уходили, Страйк почти не выделялся. Рослый, смуглый, с жесткими, густыми курчавыми волосами, слегка отступившими над высоким, крутым лбом, он опустил широкий боксерский нос и нахмурил густые брови. На подбородке чернела щетина; под карими глазами пролегли тени, больше похожие на синяки. За едой он сонно смотрел в окно, на здание рынка. Светало; ближайший сводчатый въезд под номером два мало-помалу приобретал четкие очертания; суровое каменное лицо бородатого старца, украшавшее арочный проем, отвечало Страйку пристальным взглядом. Не поклонялись ли древние богу мясных туш?

      В тот момент, когда Страйк принялся за сосиски, появился Доминик Калпеппер. Журналист был почти такого же роста, как Страйк, но сохранил цвет лица мальчонки-хориста. Его можно было бы назвать по-девичьи смазливым, если бы не странно асимметричные черты, будто насильно повернутые чьей-то рукой против часовой стрелки.

      – Ну, если это – фигня, берегись. – Калпеппер опустился на стул и, сняв перчатки, с подозрением огляделся.

      – Есть будешь? – с набитым ртом спросил Страйк.

      – Нет, – отрезал Калпеппер.

      – Утром предпочитаешь круассанчик? – ухмыльнулся Страйк.

      – Не нарывайся, Страйк.

      Парень заводился с полоборота. На нем лежал неистребимый отпечаток дорогой частной школы. С вызывающим видом он заказал себе чай, обратившись к равнодушному официанту «братан», чем немало повеселил Страйка.

      – Ну? – потребовал Калпеппер, сжимая горячую кружку