Молот Тора. Юрий Вяземский

и с поразительной скоростью принялся сматывать правые спиннинги.

      По-прежнему не понимая причины тревоги, Трулль быстро пересел за руль и повел лодку влево.

      – Круче бери! Зацепимся, на хер! – угрожал Петрович.

      – Да за кого зацепимся, Толенька? – почти умоляюще произнес Ведущий.

      – За гондонщиков, мать их язви!

      – Где ты их увидал?.. Они тебе не приснились? – спрашивал Трулль, оглядываясь по сторонам.

      – Сейчас нарисуются, – пообещал карел, смотав уже три спиннинга и с той же головокружительной скоростью принявшись за четвертый.

      Профессор встал, подошел к бортовому удилищу, но Драйвер крикнул:

      – Не трожь! Я сделаю!

      Сенявин обмер.

      Митя открыл глаза и уставился в Сенявина…

      Через минуту именно нарисовалась резиновая лодка – будто на пустом месте возникла метрах в ста от их катера.

      – Теперь видишь?! – крикнул Драйвер. Он уже смотал четыре верхних удилища, подтянул крыло-поплавок, освободил первый бортовой спиннинг и принялся за второй. – Говорят тебе – некюмет. Туман-обманка. Только вблизи, блин, заметишь!

      Им навстречу двигалась резиновая лодка, утыканная распущенными спиннингами. В лодке сидели четверо человек: два молодых парня и две девицы лет по шестнадцати, из которых одна сидела за рулем. Один из парней пил из бутылки. Другой тискал вторую девицу. Если бы тот, что пил из бутылки, не вытолкнул первую девицу из-за штурвала и не отвернул вправо, лодка и катер наверняка бы столкнулись.

      Когда лодки поравнялись бортами, Петрович, уже успевший смотать второй спиннинг, вскочил на скамью и заорал на чухонском наречии, судя по всему, свирепо ругаясь. А затем спрыгнул со скамьи и, подбежав к мотору, вслед уходящей лодке прокричал несколько фраз на русском отборном. Никто ему не ответил. Рулевой опустил голову. Парочка расцепила объятия, и парень обе руки прижал к груди, а девица хихикала и помогала встать на ноги другой девице, которая от толчка упала на пол лодки.

      – Они, суки, все пьяные, – пояснил Петрович и в сердцах уточнил, в какую часть тела у них проник алкоголь. Но вдруг заметил, что на него смотрит Сенявин, захлопал белесыми ресницами и испуганно затараторил: – Ради бога, профессор! Пардону прошу! Говно во мне вскипело, и я не сдержался!.. Если б я вовремя не угадал, перехлестнулись бы на фиг. Пришлось бы часа два или три…

      С деланой суровостью Сенявин смотрел на Драйвера, с трудом сдерживая улыбку. Петрович же обернулся к Ведущему и в спину ему продолжал выстреливать:

      – Тот, за рулем, – вепс, понимает по-нашему. А другой – начальник у них. Русский. Мы их гондонщиками называем. У них там, – он махнул рукой в сторону берега, – лагерь. Детский, по ходу. А они как бы вожатые. Девок берут и с ними типа рыбачат. Ну ты понял. Как будто им на земле тухло… Меня это, Саня, выбешивает. Они ведь управлять не умеют, костюмов не надевают, гондоны их на воде неустойчивые. К тому же они еще все время нетрезвые.

      – Хрен с ними, Петрович! Не заморачивайся! – посоветовал Трулль.

      – С