Монстры без клыков. Лили Скай

тогда еще в школе учился, но постоянно пытался ужалить меня больнее. Нельзя, конечно, про покойников плохо, но твой отец, Вероника, был гадким человеком. Ух как я намучилась с ним.

      Меня слегка передернуло от ее слов, но я сохранила самообладание. Она и половины не знала, каким он был человеком на самом деле. И что натворил вместе с ее неродным внуком, которого она также никогда не жаловала.

      – И поэтому ты решила, что нам с Юлей не стоит с ним жить, да? – прямо в лоб спросила я, зная, что теперь не было никакого смысла скрывать правду, когда я и так узнала о нем много чего интересного.

      Тетя Маша на секунду растерялась, но потом улыбнулась, продолжая теребить салфетку. Бросила ее на стол, по-прежнему не поднимая глаза на меня.

      – Я не врала вам никогда, Вероника, ты должна это понимать.

      – Я понимаю. Утаить правду – не значит соврать, так ведь? – гнев подступил так внезапно, что я сама не заметила, как сжала кулаки.

      Столько людей вокруг меня знали всю правду от начала до конца, а я, будто козел отпущения, наивно верила в те байки, которыми меня травили с детства. Наверняка и Юле известны подробности, но и она молчала.

      – Да что ты такое говоришь. Ты будто меня обвиняешь в чем-то смертельном! Я сказала Семену правду, что они с Луизой не справятся с воспитанием троих детей, еще когда усыновили Мишу…

      – Что? – я уставилась на нее в ужасе, дыхание перехватило. Меня словно кто-то ударил под дых. – Ты знала об этом? Знала и молчала?!

      – Ну перестань, ничего страшного в этом не было. Они поступили правильно, мы бы с Гришенькой тоже усыновили бы малыша на их месте. Но вы с Юлей быстро взрослели, и они перестали заниматься вашим воспитанием, только Мише все внимание, только мальчику самое лучшее. У меня нет своих детей, но я знаю, что нельзя кого-то выделять, а жизнь других пускать на самотек. Так неправильно.

      – А что правильно?! – сорвалась я на крик, вскочив со стула. То, что она скрыла от меня правду об усыновлении Миши, стало последней каплей. Я-то думала, что хуже уже быть не может. – Что? Увозить чужих детей просто потому, что не получилось завести своих? Это ты считаешь правильным? Да черта с два! Ты поступила эгоистично, никто не мог знать, как бы повернулась наша с Юлей жизнь, если бы мы остались с Семеном!

      Может быть, я бы стала охотницей гораздо раньше. И кто знает, возможно, смогла бы предотвратить срыв Миши, успокоить его и поддержать. В конце концов, не позволила бы Семену выстрелить в живого человека, прикрывая своего сына! Все могло быть не так, по-другому! И сейчас я бы не изнывала от боли при каждом обращении, а жила бы прежней жизнью. Рядом с Гошей, с Владом, который был бы жив…

      – Прости меня, Вероника, я знаю, что поступила нехорошо, но вам было так плохо с ним. Луиза всегда заботилась только о себе, о Мише. Мальчик был замкнутым, весь в себе, а вы росли как сорняки. Только даже сорнякам требуется влага. Я же видела, что творилось у вас дома, когда приезжала погостить.