Тени наших дней. Эшли Дьюал

как в состоянии контролировать свои действия.

      – Я все контролирую.

      – Угу.

      – Нужно было спрятать пакет на улице.

      – Нужно было.

      Внезапно раздался звонок, и Женек, выругавшись, полез за телефоном.

      – Солнце мое, повтори еще раз, – нетерпеливо бросил Ситков, – я тебя плохо…

      Женя взвыл и повернулся к Кириллу, вертя в пальцах потухший телефон.

      – Разрядился.

      – Не повезло.

      – Китайское дерьмо.

      – Твое Солнце не успело сказать, зачем оно звонило? – издеваясь, поинтересовался Кир.

      – Она в универе.

      – Вот как.

      – У Маринки нет привычки названивать мне по сто раз без повода… Наверняка она что-то хотела и это что-то не может подождать. Дашь телефон?

      Бродский почувствовал, как внутри похолодело, выдавил ухмылку, но ответил не сразу.

      Затянулся, чтобы оправдать молчание. Женя прикусил палец, не отрывая от друга взгляда, а Кирилл с неохотой полез в карман джинсов. На долю секунды ему показалось, что он достает острый нож, которым ему вспорют легкие.

      – Я парой слов перекинусь, – невнятно пробубнил Ситков, обгрызая заусеницы, – надо же спросить, на кой черт она поболтать решила в такую рань? Если я не перезвоню, мозг мне вынесет знатно, сам понимаешь.

      Кир молча включил телефон, посмотрел на дисплей и замер. Восемь пропущенных звонков и пять сообщений от мамы. Один пропущенный от отчима. Удивительно, что он вмешался и попытался выйти с ним на связь. Видимо, мама совсем расклеилась.

      – Спасибо! – Женя вытер руку о колено и небрежно вырвал сотовый из пальцев Кирилла. Тот даже не успел выругаться, повернулся к другу, а Женек уже стучал по экрану, набирая номер «своего Солнца».

      – Наизусть знаешь?

      – Что?

      – Телефон. Наизусть знаешь номер Марины.

      – Ну да, – Ситков прижал сотовый к уху, – куда же без этого.

      Бродский неторопливо отвернулся и уставился вдаль, слыша, как громко бьется его сердце. Ничего. Жизнь вразвалочку продолжает расхаживать по улицам, летать по ветру, врезаться в чьи-то спины, прятаться в чьих-то глазах.

      У жизни все просто превосходно. Это у нас проблемы.

      – Ага, хорошо, как скажешь, Солнце, я понял, – Ситков откинул назад голову, – да-да, я же сказал, что понял, не тараторь.

      Парень сбросил звонок и протяжно выдохнул, но Кирилл не спешил оборачиваться. Все сжимал в пальцах сигарету и даже не чувствовал, что пепел валится на колено, не обращал на это внимания, словно боль, пусть крошечная, не ощущалась во всем теле.

      – Ты чего?

      – Что?

      – Прекрати себя так загружать, Поэт. Это просто подработка.

      Кир выбросил сигарету и, стряхивая с джинсов пепел, проговорил:

      – Солнце сегодня доброжелательно настроено?

      – Вечно ты язвишь.

      – И в мыслях не было.

      – Потому что все девчонки к ногам твоим падали. А я, пока не встретил Маринку, чуть с ума не сошел. Кому нужны такие кудри, а такие широкие ноздри?

      – Уверен,