Тени наших дней. Эшли Дьюал

я тебе не завидую.

      – А сейчас завидуешь?

      – Очень даже! Свободная ты скотина, Кир. – Парень завел двигатель, а Ситков продолжил: – Все у тебя в жизни не так, как у простых смертных: из нашей дыры вырвался, разбогател и даже щетиной обзавелся. Футболка с вырезом, как у девчонки, кроссы начищенные. Сам их по утрам вылизываешь или кому платишь за это дело?

      – Хочешь, чтобы тебе платил?

      – Так все-таки платишь?

      – Угомонись, – Бродский выдохнул четыре слога вместе с серым шаром дыма, выкатился на дорогу и включил вторую передачу. – Денег у меня не много. С чего ты взял обратное, сам разбирайся.

      – А я уже разобрался, – Женек по-хозяйски расставил ноги и повернулся к другу, – тут вот какая загвоздка, разбрасываться бумажками беднякам не под силу.

      – Я не бедняк.

      – Вот и ответ.

      – А только два ответа? Или бедный, или богатый? В суровом мире ты живешь.

      – В реальном.

      – В реальном мире люди разные бывают.

      – Ну да. Те, кто живет в свое удовольствие. И те, кто живет в удовольствие других. Знаю я все, что ты сказать хочешь. Поворот не проспи, бедняжка, а то погонишься за столичной философией и затеряешься в провинциальной действительности.

      – Если вам так паршиво живется в провинциальной действительности, чего не примыкаете к столичной философии? – Кир самодовольно поглядел на Ситкова.

      – Может, потому что для этого тоже нужны деньги?

      – Продолжай в том же духе.

      – Что именно?

      – Оправдываться.

      – Так вот чем я занимаюсь? А я, блин, не втыкал, пока ты мне по полочкам все не разложил.

      – Возможно, ты попросту не понимаешь, что вместе с большими деньгами приходят большие проблемы. Что шансы выше, но и ставки тоже. Что люди горбатятся сутками на ненавистных работах, а деньги в глаза не видят, умирают у себя за рабочими столами. Вы все можете сорваться в Москву. Но не все из вас хотят проходить через подобное. Так что хватит считать мои деньги, бедняжка. Я себя счастливчиком не чувствую, хотя, вот это поворот, моя зарплата вдвое выше вашего.

      Женек молчал какое-то время. Смотрел на друга, хмуря лоб, и в конце концов отрезал:

      – Втрое.

      Кир усмехнулся. Прижал пальцы с сигаретой к губам и, затянувшись, кивнул:

      – Втрое так втрое.

      Сцепление, третья передача. Еще раз сцепление – четвертая. Кирилл так давно не ездил по знакомым улочкам, что получал удовольствие, обгоняя еле ползающие рухляди и рысью проносящиеся иномарки. Старые многоэтажки летали за стеклами. Искусанные временем плакаты, украшенные дизайнерами торговые центры… Как сильно изменился фасад родных домов, и какими знакомыми остались их внутренности.

      – Как и в школе, пыль в глаза ты бросаешь мастерски, – проворчал Женя.

      – Стараюсь. Это же все-таки моя работа: красиво распинаться без повода. Лучше скажи, на кой черт тебе так рано ехать на Окружную? Что за срочность?

      – Должен с одним типом встретиться.

      – Что за тип?

      – Тебе