Красная строка. Коллективный сборник №2. Нина Кромина

взглянет на нее, и легкая тень пробежит по его лицу…

      Она шла вдоль канала в сгущающейся темноте, и в какой-то миг ей показалось, что она у себя дома, в Петербурге, идет по набережной Мойки. Ей вспомнился Русский музей, куда они, бывало, часто захаживали с мамой. От некоторых портретов там невозможно было оторваться – настолько интересными были изображенные на них люди – с яркими характерами, выразительными глазами, благородными лицами. Таких Тая не встречала в современной жизни – ни в Петербурге, ни в Европе. Там были личности, эти – обычные люди. Личности… А что это вообще такое – «личность»? Ей вспомнился университетский курс психологии, что-то насчет самосознания, индивидуальных черт характера и привычек. Ну, допустим, с характером и привычками все понятно, а самосознание – что это? Система убеждений, с которой ты накрепко спаян? Четкий вектор жизни? Тая растерялась: не то что о системе – вообще о своих убеждениях она особо не задумывалась. И это в ее-то возрасте, в тридцать с лишним лет! Тае стало от этой мысли неуютно. Она даже поежилась от внутреннего озноба. Захотелось нырнуть в теплое детство, укрыться от ответственности, начать все сначала.

      «Но если я раньше об этом не думала, это не значит, что у меня вообще нет никаких убеждений, – успокоила она себя. – Ведь убеждена же я, к примеру, что нельзя делать другим зла, обманывать, унижать… Что люди должны жить достойно – при демократии, а не при диктатуре, быть свободными, иметь разумных правителей… Что нужно… Да, но ведь убеждения – это не просто мысли, а спроецированный ими образ жизни, ценности, которые человек должен защищать – при необходимости даже ценой собственной жизни. Готова ли я к этому?» Она не находила ответа. Ее жизнь в Голландии была устроенной и благополучной, и за все восемь лет, проведенных здесь, ей ни разу не представился случай испытать себя, заглянуть в свои глубины. Каждый день она ходила на работу, добросовестно продвигая вверенные ей проекты; в выходные, если не было командировок, садилась в машину и ехала осматривать очередной голландский или бельгийский город из серии игрушечных поселений; порой встречалась с приятелями в каком-нибудь очередном брюн-кафе, потемневшем со временем от табачного дыма и людских пересудов; иногда выезжала на море… Ровный, спокойный образ жизни. Она была вполне самодостаточна и не тяготилась своим одиночеством, скорее наоборот – дорожила им. И всегда думала, что у нее всё в порядке. А тут вдруг оказалось, что чего-то очень важного не хватает в ее жизни, организованной и рассчитанной по часам и минутам.

      Тая задумалась: а что она, собственно, знает об окружающих ее людях? О Мирославе, с которым вот уже полгода пьет кофе и ведет светские беседы? Да толком ничего. Талантливый художник, родители которого в свое время выехали из Праги, спасаясь от тоталитарного режима. Вот у них-то точно были твердые убеждения… Мирослав. Приятный парень… Почему у нее никогда не хватало времени внимательно выслушать его, узнать, чем он живет, спросить, не нужна ли ему ее помощь?

      Тая