Сотни украденных жизней. Ирен Ресс

было очень тихо, и я решила приоткрыть дверь. Было слишком темно. Я включила маленький настольный светильник и увидела, что в комнате пусто. Тогда я прошла в коридор: маминой обуви не было. Не знаю, куда она могла пойти, но моё счастье в тот момент было запредельным. Я тут же набрала горячую ванну и пролежала там чуть больше получаса. Потом заварила чай и начала искать что-то на завтрак. Я вспомнила, где спрятала пачку овсянки в прошлый раз, когда у меня были деньги. Овсянка на воде с чаем это конечно не пир, но всё же лучше, чем ничего. Я уже почти доела, когда услышала звук открывающейся двери. Я подумала, что всё равно не успею забрать еду и запереться в комнате, так что решила испытать судьбу. Вдруг она не обратит на меня внимание? Но она сразу же повернула ко мне на кухню.

      – Как только мать ушла, так сразу же вышла?

      Её рука направилась ко мне. От испуга я оттолкнула маму в сторону, помчалась в комнату и схватилась за ручку двери. Она быстро последовала за мной и начала пытаться открыть её. Тумбочка, которой я подпираю дверь, стояла рядом, но если бы я ослабила хватку за ручку, чтобы её подвинуть, мама ворвалась бы в комнату. Тогда я одной ногой упёрлась в дверь, а руками потянулась в сторону и подвинула тумбочку. Выброс адреналина в кровь помог мне сделать это быстро.

      – Я тебя родила, а ты от меня прячешься!

      "А почему бы не прятаться, когда ты так агрессивно себя ведёшь?" – Подумала я. Ведь нет смыла разговаривать с тем, кто тебя никогда не поймёт. Мне нужно было в школу. Точнее, я не могла оставаться дома. Я оделась, взяла сменную обувь, которую всегда храню в своей комнате, но тогда мне предстояло пойти в ней и по улице. Потом кинула в рюкзак пару книг, чтобы мне не было скучно на уроках.

      Выход через дверь для меня точно был заблокирован, хорошо, что квартира была всего лишь на втором этаже. Я полностью открыла окно и сбросила рюкзак вниз. Конечно, я не собиралась просто спрыгнуть. Я повернулась назад к окну, крепко схватилась за подоконник и спустила ноги назад, кончиками пальцев нащупала трубу и встала на неё, потом присела и уже с неё спрыгнула. Я снова была свободна, но только теперь я поняла, что появилась кое-какая проблема. Когда я шла на кухню, то взяла телефон с собой и, кажется, оставила его там. Вернуться я бы уже не смогла, так что просто пошла в школу. Мои волосы не до конца досохли, а на улице было немного прохладно. Я не сильно обратила на это внимание и не торопясь пошла по своему обычному пути.

      На самом деле, в тот момент мне было плохо, очень плохо. Я привыкла запираться в своей комнате, привыкла избегать матери, но каждый день из-за этого мне было тошно, мерзко. Хотя я и не мечтала о чём-то другом. Представление о том, что в какой-то из дней моя мать перестанет пить, попросит у меня прощенье и мы будем жить как счастливая семья, в моей голове было глупостью. Чтобы не испытывать боль, я просто перестала видеть в ней близкого человека. По крайней мере, мне так казалось. Как не странно, я чувствовала себя эгоисткой и плохой дочерью.

      С этими мыслями я не заметила, как пришла