Посредник судьбы. Часть 2. Антон Валерьевич Панфилов

не двигался, с опаской глядя на меня. Ну что же, я мог отыграть всю драму и без его участия, хотя мне и казалось, что чем ближе он будет к гуще событий, тем сильнее будет эффект.

      – Ну и стой себе тут, раз так хочешь, я и один могу сходить, – сказал я, сделав обиженный вид.

      Я направился к выбранному месту для финальной сцены, по пути откручивая крышку с мыльных пузырей. Я чувствовал, как по карману потекла жидкость. Меня это ни капли не смутило, даже если пятно не отстирается, что поделать – искусство требует жертв. Дойдя до намеченного места и нащупав рукой в кармане мыльную пену, я был готов к завершению своего сольного концерта.

      Еще раз осмотревшись по сторонам – нет ли нежелательных зрителей, я начал трястись и, схватившись за лицо, упал на землю. Набрав пены в рот, я перевернулся на спину и продолжил трястись, выпуская тонкую струйку из рта. Именно так я запомнил из фильмов подобные сцены, где герои погибают от передозировки. Меня пугало только одно, что сейчас этот человек, наблюдающий за моей «агонией», проявит несвойственное ему мужество и начнет звать на помощь или же сам кинется ее оказывать.

      И он кинулся, но только не за помощью, а подальше от этих гаражей. Перед этим я успел заметить, как его взгляд наполнился ужасом. Я смотрел ему вслед, уже перестав трястись, и думал, что только-что я подкинул ему еще одну сцену для его будущего шедевра.

      И все же моя радость продлилась не долго, спустя всего лишь несколько минут она сменилась тревогой. Я вмешался, вмешался туда, куда, как я полагал, не должен был вмешиваться. Что теперь с ним будет? Начнет ли он писать книги или же побежит к другому торговцу смертью? Я позвонил своему опекуну, но не стал ему ничего рассказывать, а лишь уточнил, звонил ли ему тот другой я, который сейчас сидел в своей квартире и винил себя за беспомощность, точно так же, как я сейчас винил себя за вмешательство. Получив утвердительный ответ, я отправился в квартиру врача. Мне бы не помешала сейчас медитация, чтоб успокоить свое волнение, ну и, пожалуй, сладкий чай, так как послевкусие от мыльной пены оказалось не самым приятным.

      9

      Вечером я вновь позвонил своему опекуну и попросил разложить карты на парня, с которым сегодня мне пришлось встретиться. Я не стал рассказывать ему причины своей тревоги, а напомнил, что в прошлой жизни видел, как он гадает, а значит, и сейчас это надо сделать, чтоб не менять будущее. Он со мной согласился.

      Я даже не представлял, что мои чувства и чувства меня прежнего так взаимосвязаны. Я помнил, как в прошлой жизни всю неделю, проведенную у своего земного наставника, я прожил в ужасных муках, каждую минуту упрекая себя за то, что все испортил. Сейчас же у меня были очень похожие чувства, пожалуй, я даже сильнее упрекал себя. Мое вмешательство могло изменить будущее, и тогда будущее майора и инженера тоже могло бы измениться, могут измениться все даты в их судьбе. И как тогда мне изменить самые судьбоносные моменты в их жизни, если я теперь не буду знать, когда они произойдут? Я не должен был вмешиваться, меня там вообще не должно было быть. Сейчас я прекрасно это понимал, но тогда, стоя у подъезда