Поющий пёс Глен. Гари Забелин

решил промолчать… Следователь снова что-то занес в протокол… Когда папа оставлял дом, маму и Пашу, чтобы улететь в Америку, он скользнул глазами по вещам и задержал взгляд лишь на скрипочке, лежащей на шкафу, так показалось Паше. Наверное, просто показалось…

      А через месяц Паша за пазухой принес домой щенка афганской борзой. Через неделю, наигравшись со щенком, он к нему охладел. Этого щенка Паше так хотелось, а теперь надоело всего за неделю. И это его насторожило впервые за 13 лет его жизни. Он вдруг почувствовал, что все проходит. Вот и папа исчез… Скрипка исчезла, ее можно взять со шкафа, но этого никак не хотелось, а увидеть папу очень хотелось, но… Паша чувствовал, что это безвозвратно, и очень горькие слезы потекли из его синих глаз, унаследованных от мамы… Так бывало и прежде, это всегда замечал почему-то папа, но он имел какие-то такие слова, от которых слезы быстро останавливались, а потом они высыхали… нет больше папы! Пашеньке захотелось куда-то сесть, но все стулья были завалены хоть чем-то. Папа же говорил, что единственный стул под роялем не завален и то, потому что он задвинут. Паша выдвинул стул, сел и положив голову на крышку клавиатуры, заснул горьким сном…

      Глава 7. Максим

      Сегодня Максима поджидал неожиданный email, который прислали друзья друзей из Филадельфии. В тот вечер, который начался с водки, ставшей или бывшей водой от рождения… друзья пообещали, как они тогда сказали – будем контачить. Все равно, Максим не ожидал ничего от них получить – здесь люди ведь очень заняты своими проблемами. И вот… В первом attachment-е была фотография, снятая в Одессе, в начальный период “борьбы за независимость Украины от… москалей”. Фотограф схватил момент борьбы… возле обычного мусорного бака. С одной стороны – огромная стая одичавших собак, а с другой – людей, в общем, тоже одичавших. Люди и собаки боролись за мусорный бак, видимо там было что-то пищевое. Среди собак даже мелькнул один афган, что-то было в этом афгане от князя Мышкина. …Макс вздохнул и перевел взгляд с компьютера вглубь комнаты на ковер. Ковер был афганский. В центре ковра лежал aфган Глен и мирно спал, периодически перебирая лапами…

      Вечером зашел знакомый на рюмочку водки. Максим показал ему фотографию. Глен возлежал на ковре, в том же месте. Друг, взглянул на фотографию, потом на афгана и, опрокинув рюмку, с удовлетворением произнес:

      –Хо-ро-шо!

      –Что хорошо? – думал Максим, когда знакомый ушел. —Наверное, что нам не плохо… Не бывает хорошо оттого, что кому-то плохо… “Ничего не бывает плохо или хорошо, только в нашей оценке…” – всплыла в памяти строчка. “Остальное не в нашей воле…” Но, Максу не стало лучше…

      Второй attachmnet он читал уже после ухода гостя. Это было коротенькое письмо о Берте Иосифовне – учительнице английского, которая утверждала, что английский Максу понадобится, а он не мог тогда поверить. Тогда ему было двенадцать. Максимка забыл о существовании Берты Иосифовны ровно на столько лет, сколько ему этот английский не был нужен. А в Америке эти