Другие времена. Михаил Кураев

азопроводного деяния

                    Похвальное ти приносим пение,

              Положившему себя в пример дерзновения,

        В беды ввергающего и от Истины отвращающего.

                     Радуйся, блаженне Кукуев,

                                Претерпевший

      И в час оправдания из праха и скверны восставший

                 К сиянию новому, неподсудному

                     В наши неподсудные дни.

                 Подвигом стяжания подвизался еси,

                   Странен и дивен явился на земли,

                          Тайным огнем жгом,

              Понеже страстей плотских корыстию обуян,

                     Испепелен бысть карой людской,

                        Но восста, ако птица Фениск,

                     И воспари, презрев суды земная

                  И взыскания небесного не страшася.

      Часть I

      Тень Кукуева

      …мы несемся в одном поезде с странными товарищами и не можем ни выйти на полдороге, ни остановиться, ни направить путь… захватило и несет.

А. Герцен. «Концы и начала» (Из записной книжки Д. Д. Сергеева)

      Глава 1. Кукуев как зеркало нашего будущего

      Если вы не знаете Кукуева, вы или молодой человек, и тогда мне вас жаль, или у вас плохо с памятью, но эта болезнь сегодня наиболее извинительна и при умелом употреблении способна приносить доход.

      О, Кукуев гремел!

      Кукуев был нашей славой.

      Роман о Кукуеве не просто читали, его проходили, изучали, постигали. О Кукуеве писали сочинения в школе и получали поощрительный балл за выбор темы. О романе писали диссертации и триумфально, с блеском их защищали, один раз даже в присутствии автора романа и его героя.

      Два композитора одновременно, но в глубокой тайне друг от друга, хотя и были не шапочно знакомы, вдохновились романом так, что тут же сели писать оперу и едва не написали две, что могло бы стать интереснейшим прецедентом в оперном искусстве, но только взаимная ревность, трезвая оценка своих творческих возможностей да интриги знаменитейшего либреттиста Дразинского завели обе работы в один тупик.

      Неплохо бы смотрелся «Знакомьтесь – Кукуев!» в жанре водяной пантомимы для цирка!

      Кстати, впервые мысль о водяной пантомиме прозвучала на Ленфильме еще до начала киносъемок, но об этом позже.

      Да, водяная пантомима напрашивалась сама.

      В миру Кукуев, подлинный, как раз и занимался прокладкой самых ответственных участков нефте- и газопроводов через водные преграды и топи. В водяной пантомиме совершенно органично, а не притянуто за уши, как, увы, подчас еще бывает, смотрелись бы и водоплавающие, и земноводные рептилии, а также воздушные и подводные акробаты и акробатки, а также мастера синхронного плавания.

      А какие возможности для столь любимых простым народом технических аттракционов!

      Бульдозер под куполом цирка…

      Перетягивание канатов трубоукладчиками…

      Бокс в исполнении водолазов…

      И, наконец, героическое пролезание с канатом через трубу!

      На киностудии Ленфильм в ударном порядке, как подарок советским и зарубежным кинозрителям, был создан одноименный фильм, а на Втором московском международном кинофестивале…

      Но об этом позже, сначала все-таки о Кукуеве.

      Он был прекрасен, как обещанное нам прекрасное будущее, как будущее, к которому мы, невзирая на настоящее, кто как мог, стремились.

      Что есть прекрасное?

      Прекрасное это то, что нас восхищает, поднимает над плоской будничностью, с наибольшей полнотой утешает наши самые возвышенные, а подчас и непредвиденные желания.

      Короче.

      В прекрасном мы видим жизнь такой, какой более всего желали бы ее видеть, а желаем мы ее видеть немножко превосходящей наши желания.

      Вот и в Кукуеве автор сумел разглядеть, угадать, провидеть вожделенного жителя прекрасного будущего, и потому Кукуев предстал перед нами как прекрасное.

      Говорить, петь, писать и плясать о Кукуеве, а многие хранят в памяти страстную хореографическую миниатюру композитора Брудастого «Кукуев на трассе», так вот, петь и плясать Кукуева и не касаться эстетического, политического и юридического отношения искусства к действительности, никак невозможно.

      Кукуев и есть счастливейшее порождение эстетики и действительности, метафизики и юридической практики в их самом авторитетном совокуплении.

      Где и как оно произошло?

      Это тайна!

      Да,