Душенька. Ипполит Богданович

с ней повсюду удалялись,

      Или к отцу ее во двор хотя являлись,

      Однако в Душеньку уж больше не влюблялись

      И к ней не подходили вблизь,

      А только издали ей близко поклонялись.

      Такой чудес престранный род

      Смутил во Греции народ.

      Бывали там потопы, моры,

      Пожары, хлеба недород,

      Войны и внутренни раздоры,

      Но случай сей для всех был нов.

      Сказатели различных снов

      И вопрошатели богов

      О том имели разны споры.

      Иной, напутав много врак,

      Не сказывал ни так, ни сяк;

      Но все согласно утверждали,

      Что чуд подобных не видали

      Во Греции с начала век.

      Простой народ тогда в печали

      К Венере вопиять притек:

      «За что судьбы к народу гневны?

      За что вздыхатели бежали от царевны?» –

      Известно, что ее отменная краса

      Противные тому являла чудеса.

      Венера наконец решила всех судьбину:

      Явила Греции сокрытую причину,

      За что царева дочь теряет прежню честь,

      За что против себя воздвигла вышню месть,

      И с видом грозным и суровым

      Царевым сродникам велела быть готовым

      Еще к несчастьям новым,

      Предвозвещая им на будущие дни

      Беды и страшны муки,

      Пока ее они

      Не приведут к ней в руки.

      Но царь и вся родня

      Любили Душеньку без меры,

      Без ней приятного не проводили дня, –

      Могли ль предать ее на мщение Венеры?

      И все в единый глас

      Богине на отказ

      Возопияли смело

      Что то несбыточное дело.

      Иные подняли на смех ее олтарь,

      Другие стали горько плакать;

      Другие ж, недослушав, такать,

      Когда лишь слово скажет царь.

      Иные Душеньке в утеху говорили,

      Что толь особая вина

      Для ней похвальна и славна,

      Когда, во стыд богинь ее боготворили;

      И что Венеры к ней и ненависть и месть

      Ее умножат честь.

      Царевне ж те слова, хотя и лестны были,

      Но были ей милей,

      Когда бы их сказал какой любовник ей.

      От гордости она скрывала

      Печаль свою при всех глазах

      Но в тайне часто унывала,

      Себя несчастной называла

      И часто, в горестных слезах,

      К Амуру вопияла:

      «Амур, Амур, веселий бог!

      За что ко мне суров и строг?

      Давно ли все меня искали?

      Давно ли все меня ласкали?

      В победах я вела часы,

      Могла пленять, любить по воле;

      За что теперь в несчастной доле?

      К чему полезны мне красы?

      Беднейшая в полях пастушка

      Себе имеет пастуха:

      Одна лишь я не с кем не дружка

      Не быв дурна, не быв лиха!

      Одной ли мне любить зазорно?

      Но если счастье толь упорно

      И так судили небеса,

      То лучше мне идти в леса,

      Оставить всех людей отныне

      И кончить слезну жизнь в пустыне!»

      Меж тем, как Душенька,