«Следопыт», Офелия и труп. Ольга Волошина

как из ревности…» Из зала мы вышли первыми и пошли к своим оставленным на стоянке машинам. Я сказал, ни к кому не обращаясь:

      – Такую девушку как не ревновать!

      – Это вы верно заметили, – сказал водитель, искоса взглянув на меня.

      Тут я опомнился и повернул назад, нужно было запомнить, кто поехал на кладбище в катафалке и обратить внимание, куда денется полицейский. Сыщик встретился мне в самом конце подъездной аллеи к траурному залу. Увидеть, куда он двинется отсюда, мне не удалось. Зато я успел заметить, что все тётки-родственницы устроились в катафалке, значит, мы с Изольдой пока едем вдвоём и сможем обменяться результатами наблюдений. Но было их негусто, надо признать. Мне так вообще только рыдающий бывший муж странным и показался.

      Пока я ждал свою начальственную родительницу, записал для верности реплику водителя, потом мою и кусочек диалога мамаши и полицейского сыщика. Точность в расследовании необходима всегда.

      На кладбище мы тащились в хвосте за катафалком и двумя машинами – «мерседесом» и «ниссаном», скорость езды была смешная. Как раз такая и требовалась нам для разговора. Я сообщил:

      – Водитель буркнул себе под нос, что из ревности угробили. Это про Нину. Как раз, когда мент очень удачно отправился вокруг гроба со своими цветочками. Я заметил, что красавиц всегда ревнуют. Он согласился со мной – успел перед тем, как вернулся полицейский. Больше никто ничего не сказал, все неразговорчивые какие-то попались.

      – Ничего, за поминальным столом по рюмке выпьют – разговорятся, успокоила мамаша.

      ***

      После похорон всё поехали в столовую на Солнечной – помянуть, как требовал обычай. Нас с водителем служебного авто тоже позвали. По дороге мы познакомились, уже пора было – сидеть нам всё равно рядом и с краю, как положено обслуге.

      Здесь обнаружились сотрудники Семёна, представленные невнятным тощим Пашей и девицей со скорбным лицом – оба они выполняли функцию общественного контроля за общепитовским персоналом. Парень поминутно заглядывал в свой блокнот, потом что-то спрашивал у официантки и снова сверялся со своими записями. Девушка поправляла салфетки, приборы и пару раз попросила заменить рюмки.

      Принимать пищу в компании посторонних людей я не люблю, тем более под ритуальные разговоры и традиционные присловья. Водку пить мне было нельзя. Кроме водки предлагался ещё и коньяк, но и он не годился тому, кто за рулём. Есть очень хотелось, а речей от нас с водителем Владом никто не ждал. Мы пристроились с самого края, возле выхода. Нас на отшибе особо не заметно, а видно и слышно всех остальных было хорошо.

      Все выпили по рюмке и начали говорить хвалебные речи о покойнице. Я крутил головой, всех разглядывал, старался не пропустить разговоров, но ничего интересного никто не произнёс. Владислав тоже ёрзал на своей табуретке и пялился на фотографию в траурной рамке, стоявшую рядом