Грань миров. Ксения Ратникова

чистота и непорочность тела и души, нельзя, чтобы в тебя проникли грязные помыслы. Поэтому просто наберись терпения.

      И он приобнял Илеору за плечи. Теплые сильные руки похлопали по спине, и Илеора на мгновение ощутила себя в полной безопасности.

      – Отец, простите… – прошептала она.

      Король встал, снова надел корону, потрепал Илеору по голове и направился к выходу. Она вскочила и побежала следом.

      – Но этот мужчина, – умоляла она вслед. – Прошу, сжальтесь над ним.

      Король резко обернулся и гневно блеснул глазами.

      – Нет! Выброси его из головы, считай его мертвым.

      И Его Величество Эфимаз вышел, хлопнув дверью. Илеора подошла к стене и коснулась холодного камня.

      – И ты говоришь, что заботишься обо мне? Почему просто не сказал, что выполнишь мою просьбу? Ведь все равно мне отсюда не уйти… – прошептала она и обреченно закрыла глаза.

      Вбежала Нора с новой порцией ароматного обеда в глиняном горшочке. Илеора позволила усадить себя за стол и открыла рот, отдавшись наконец в заботливые руки няни и перестав бастовать.

***

      Вадим провел несколько часов в подвале без единого окошка, прикованный к холодной каменной стене по рукам и ногам. Двое мужчин в длинных кожаных фартуках поверх рубах с будничным выражением на лице раскладывали на столе рабочие инструменты: жуткого вида крючки, зазубренные ножи, пилы, плети и то, чему Вадим не знал названия. Они растопили камин, дождались, когда прогорят дрова, и разложили на углях железные спицы.

      Все это время они даже не смотрели в сторону Вадима, как бы он не старался привлечь их внимание. Он звенел цепями и мычал в тряпочку, но все тщетно. Палачи болтали о семьях, планах на вечер, травили анекдоты. Вскоре пришел тощий низенький старичок, которого называли главным дознавателем, и даже тогда на Вадима никто не взглянул. А когда наконец на него обратили внимание, он проклял все на свете.

      Палач вынул кляп изо рта Вадима, надел толстую рукавицу и достал из печи раскаленный до красна прут.

      – Да что вам от меня надо! Я и так все скажу! – закричал Вадим. – Мне нечего скрывать!

      Палач остановился в паре шагов.

      – Кто подослал тебя? – спокойным совершенно будничным тоном спросил дознаватель и макнул белую палочку в чернила.

      – Вот хрень, – прошептал Вадим, понимая, что сказать нечего. Кто его подослал? Дед Петя? Сосед по лестничной клетке? – Старик какой-то, – попытал счастье он. Да я вообще понятия не имею, что тут делаю! Это ошибка! Я жил в совершенно…

      Жгучая боль заставила захлебнуться собственными словами. Вадим рванулся, ударился затылком об стену, на запястьях защипали свежие ссадины.

      – Кто твой господин? – дознаватель зевнул и отложил палочку.

      Палач опять опустил на грудь пульсирующий жаром металл. Вадим закричал. От жгучей, невыносимой боли, от отчаяния. Запах горелой плоти вызывал тошноту, перед глазами