Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе. Мила Нокс

и в маленьких смерчах чудились страшные тени и таинственные огоньки. С гор пополз туман, подкрадываясь к городу гигантским белым привидением. Тео поежился.

      Он посмотрел с холма на погост. Дальние могилы одна за другой исчезали в подобной савану мути. Теодор вдохнул ледяной воздух с кладбища и передернул плечами. Его внезапно пробрала жуть. Тео слышал только стенания ветра, но ему казалось, будто кто-то очень далекий и тихий его зовет. Будто голос из ушедших веков, зов из-под земли, нечто дальнее и неуловимое взывало к нему. Теодор напрягся.

      Туман заволок кладбище и подобрался к холму, зыбкими пальцами щупая темноту. Костерок у ног вспыхнул в последний раз и погас. Тео смотрел на тлеющие угли. Вдруг кучка теплого пепла подернулась изморозью и начала обледеневать буквально на глазах. «Что за чертовщина?» – Тео, нахмурившись, смотрел, как черные угольки покрываются сеткой белых трещин. Три секунды назад они были горячие, теперь – куски льда. Теодор почувствовал спиной чужой взгляд и обернулся.

      На другом конце холма стояла тень. Луна вышла из-за туч и осветила вершину. Невесть откуда – то ли с небес, то ли из-под холма – послышался далекий, леденящий душу нарастающий вой. Позади тени из тумана выросла призрачная белая рука и указала на костер зыбким пальцем. Теодора обуял ужас.

      Он глянул под ноги и увидел изморозь на штанах. Сапоги сверкали, одетые в ледяной саркофаг. Теодор понял, что не чувствует ступней. Он хотел побежать, но не сдвинулся с места. Изморозь поднималась выше, преодолела колени и выбелила низ плаща. Луна скрылась, вой стих, и Теодор, собрав последние силы, бросился прочь. Ноги подломились, и он скатился с холма в туманный океан. У подножия Теодор поднялся – черный силуэт на вершине повернул к нему голову.

      Тео кинулся бежать на негнущихся, онемевших ногах. Он падал, вскакивал, снова падал и вновь бежал.

      Из тумана выплыл другой холм. На его гребне всколыхнулась темнота и собралась в темный силуэт. Теодор метнулся в сторону и, тяжело дыша, выбежал к лесной опушке. Деревья, как великаны, расступились в молочной мути, открывая извилистую тропу. Тео обернулся – вершина холма была пуста. Он рванулся к заброшенному дому, но с размаху налетел на кого-то и растянулся на земле.

      – Ай!

      Кто-то худой плюхнулся рядом и взвизгнул:

      – Я тебе глотку вырву!

      Со стонами и охами тело поднялось, и Тео увидел узкую мордашку с острым носом, искаженную злобой.

      – Снова ты, балбесина? От кого драпаешь?

      – Не твое собачье дело, Шныряла.

      Девушка, сузив глаза, негромко зарычала.

      – Убирайся отсюда, – добавил Теодор. – И не глазей на меня.

      – Сам проваливай, блохастый!

      На ее лбу вздувалась шишка.

      – Ты мне голову пробил своей безмозглой башкой! Чтоб ты к Змею провалился!

      – Что у вас тут за тень на холмах?

      Девушка нахмурилась:

      – О чем ты?

      – За мной гналась какая-то тень.

      Шныряла вздрогнула, пригляделась к нему и втянула носом воздух, а затем повернула