Дорогая Альма. Михель Гавен

в брюшной полости. Пуля застряла внутри, ее надо срочно удалять, иначе развивается сепсис. Кроме того, сюда попали куски обмундирования, это тоже не улучшает положение. Иван Петрович, будете ассистировать, – обратилась она к Пирогову. – Сейчас я введу наркоз и начнем.

      Маренн достала контейнер, в котором в спирту хранились шприцы, сделала укол. – Пока наркоз подействует, я обработаю плечо, – решила она. – Кроме того, сейчас надо поставить капельницу с физраствором, чтобы организм не обезвоживался. Фрау, подойдите, – попросила она Пелагею. – Будете держать бутылку. Но только держите ровно. Сейчас я установлю катетер.

      – Таки як же так? – всплеснула руками Пелагея. – А неученая я.

      – Держи, говорят тебе, – прикрикнул на нее муж, – и стой спокойно. А то все дергаешь, як кобыла, в стороны.

      – Лесник сказал, в деревню придут каратели, – сообщил Пирогов, пока Маренн промывала рану девушки на плече. – Жители бегут в дубраву. Обещают всех пожечь из-за того, что помогали пограничникам здесь.

      – Та ж Наталка сказала: вот таких, как она, – Микола показал на раненую, – полоненных видимо-невидимо за лесом в карьере собрали и охраняют там, без воды, без еды. Волчья яма место называется. Не сотни, тысячи. Цильная армия. И генералы с ними, все в одну кучу. Комиссаров расстреливают. Бабы здешние ходили, хотели им хоть хлебушка дать, так нет, всех автоматным огнем прогнали. Пекло адское, мрут люди, как мухи.

      – Шо ж буде? – всхлипнула Пелагея.

      – Держи ровно!

      – Мои полномочия велики, Иван Петрович, – ответила Маренн, когда Пирогов перевел ей слова лесника, – но не безграничны. И касаются в основном медицинской части. На айнзацгруппы СС, а также отряды полиции я никакого влияния оказать не могу. К сожалению. Единственное, что я могу сделать, – добавила она, помолчав, – это сегодня же послать сообщение своему руководству в Берлин, что на этой территории находится целебный источник и усадьба Свирских может быть использована как санаторий для лечения солдат и офицеров СС. А это значит, что, скорее всего, айнзацгруппы обойдут это место стороной. Кому же будет приятно пить целебную воду на выжженном пустыре? Я это сделаю. Обещаю вам.

      – Это уже много, фрау Сэтерлэнд. Это спасет людей здесь.

      – Будем надеяться. – Маренн вздохнула. – Вот я удалила пулю. – Она бросила ее в контейнер для отходов вместе с окровавленным тампоном. – Сейчас все продезинфицирую, и наложу повязку. Физраствор надо, чтоб прошел до конца, вся бутылка, так что еще следует подождать. – Маренн посмотрела на часы. – Но времени немного есть. Я оставлю все необходимое для перевязок. Надо будет делать два раза в день. И обязательно промывать рану. Думаю, скоро фрейлейн придет в себя. Переведите, Иван Петрович, – попросила она.

      – Усе, усе сделаем, не беспокойтесь! – затараторила радостно Пелагея и, отдав бутылку с физраствором мужу, забежала за печку. – Вже як благодарнии мы, фрау дохтур. Вот калачика сладкого возьмите, варенья яблочного, – суетилась она.

      – Нет, нет, не надо ничего. – Маренн отказалась и наклонилась