Рюммери. Сергей Игоревич Пахомов

не ты говорила, что со мной намного интересней, чем на огороде?

      – Уж лучше на огороде спину гнуть, чем с мертвецами возиться. Не этого я хотела.

      – А что тебе мешает заниматься тем, чем хотела?

      – Когда я повзрослею, меня ждет судьба всех девочек. Выйду замуж, нарожаю деток. Хлев, огород, дом… Если, конечно, кто-то позарится на такое лицо, – ее голос задрожал. – А так хочется любви. Настоящей. Которая без огня согревает.

      – Где ты услышала эти слова?

      – Н-не знаю, – в глазах уже забили роднички. – Сама придумала от безиходости.

      – Правильно – безысходности.

      – Б-благодарю, – родники превратились в реки. – М-мне в жизни еще пригодится это слово.

      – Рюммери, у тебя красивое лицо.

      – П-почему тогда другие дети дразнятся? Даже взрослые кривятся, глядя на меня.

      Староста вздохнул.

      – Рюммери, уж кому и стоило бы горевать, так это мне. Я многое сделал для деревни, где меня на дух не переносят. А мой единственный друг – девятилетняя девочка, ноющая о своем уродстве.

      Он положил руку на плечо Рюмси.

      – Но девочка эта – самое удивительное создание, что я встречал – а повидал я многое, – и ее переживания смехотворны, подобно тому, как лиса, выросшая среди крыс, беспокоится о том, что ее огненно-рыжий хвост не такой облезлый, как у остальных. – Он убрал руку с плеча, и „умный” палец снова поднялся. – Будешь переживать о том, что думают другие – проживешь чужую жизнь.

      Его приятное лицо, прищур глубоких серых глаз и тонкие, вечно ухмыляющиеся губы как будто специально были созданы для того, чтобы учить жизни. Когда староста состарится и отпустит бороду, из него выйдет идеальный мудрый старец.

      Рюмси не смогла удержать улыбку при этой мысли. Реки иссохли. Порой и так бывает.

      Тем временем староста подошел к промежутку между стеллажами и стянул покрывало. Рюмси увидела человеческий скелет. Его вычищенные добела кости совсем не походили на грязные стручки, которые находят собаки. Скелет не выглядел жутко, Рюмси нашла его даже забавным.

      – По нему я изучал строение костей, – объяснил староста. – Что ты видишь?

      – Кости и вижу. Человеческие. Наверное.

      – А подробнее можешь рассказать о человеке, которому он принадлежал?

      – Надеюсь, это не девочка, которая спустилась не в тот подвал? Прости, – извинилась она, когда староста нахмурился. – Он мог принадлежать кому угодно.

      – Но человек был богат?

      – Не знаю, у богачей разве кости другие?

      – А много у него было друзей?

      Рюмси снова пожала плечами.

      – Принес ли он какую-нибудь пользу деревне?

      – Без понятия. Обычный скелет, хоть и первый, что я увидела.

      – Обычный скелет, который не говорит нам ничего. Хороший или плохой, богатый или бедный… Все мы умрем, превратившись в кости. Так не лучше ли заниматься тем, о чем мечтаешь? Ведь жизнь одна.

      – А кормить меня тоже мечта будет?

      – А чем бы ты хотела заниматься, если бы не нужно было переживать