Город Зга. Владимир Зенкин

чуть-чуть понимать.

      Вела, нервно всхлипнула-вздохнула, высвободила свою руку из моих ладоней.

      – Но я-то – не Вершинный разум. Я-то ничего, слава Богу, не понимаю. И я могу их… не любить, имею право. Это из-за них всё. Что они делают здесь? Почему я должна им подчиняться?

      Вела распрямилась глубинным смутным напряжением. Зубы её стиснулись, лицо застыло, в глазах мелькнуло остро-желтое, нешуточное.

      Она, не мигая, смотрела через открытое окно на вертолёт.

      Из дверцы в вертолётном брюхе вдруг выскочили двое солдат, в большом беспокойстве стали озираться, потирая виски.

      Вслед за тем из пилотской кабины послышался слабый треск, что-то заискрилось и погасло. Через пару секунд вся громада вертолёта начала мелко вибрировать, вибрация быстро усиливалась. Солдаты отходили в стороны, недоумённо оглядываясь. Один из солдат, оказавшийся между нашим окном и вертолётом, вдруг скрючился, сел на землю, схватился руками за голову, похоже, пытаясь сладить с ударом резкой головной боли.

      Я понял, что сейчас будет с вертолётом. Я дёрнул Велу на себя, с трудом сорвал с места, оттащил от окна. Мы оба, потеряв равновесие, упали на пол. Её тело было жестким и тяжёлым, я кое-как отнёс и положил её на диван.

      – Дурочка! Зачем?! Что ж ты делаешь?! С собой…

      Она приходила в себя. Глаза прикрылись, погасли, плечи раскостенели, черты лица ожили. Лицо было бледным, беспомощным.

      В комнату вошли Лёнчик с Итваном.

      – Мамочка, тебе плохо? – бросился к дивану Лён-чик.

      – Всё в порядке. Всё… Не волнуйся, – с трудом подняв руку, она погладила его по растрёпанной голове, – Садитесь завтракать. Остывает картошка. Я полежу. Всё хорошо, правда. Мне… полежать…

4

      Вовсе не полтора часа, как обещалось, а около трех часов прошло, пока все ожидаемые прибыли, приготовились, собрались в зале ожидания и пригласили нас. Эти три часа были для нас не лишними.

      После происшествия с вертолётом к нам в комнату вломились Затылок и четверо солдат с оружием наготове.

      – Не двигаться! Опустить глаза! Всем смотреть в пол! – угрожающе щёлкнул предохранитель его пистолета, направленного на меня, – Жду объяснений.

      Из-за спины солдат появился Бейн, невозмутимо оглядел нас, подошел к лежащей на диване Веле, тронул ладонью её пергаментный лоб, взял бессильную руку, пощупал пульс.

      – Всем выйти, – повернулся он к Затылку и солдатам.

      Затылок озадаченно топтался, вертя в руках пистолет.

      – У вас что-то со слухом? – чуть ли не ласково осведомился Бейн, – Я не повторяю приказы дважды.

      Затылок, возмущенно сопя, вышел вслед за солдатами.

      – Что с ней?

      – Нервный срыв, – сказал я, – Она, вообще, нездоро ва. Не надо её беспокоить.

      – Это – она? – кивнул он за окно на вертолёт.

      – Да. Случайно.

      Бейн постоял в раздумье, глядя на Велу. Глаза Велы были прикрыты.

      – Медицинская помощь нужна?

      – Нет, – сказал я, – спасибо. Разве, что-нибудь лёгкого, успокаивающего.

      – Я пришлю.