Поцелуй под звездным небом. Эми Эндрюс

моргнул:

      – И ты согласилась? – Табита, которую он знал, никому бы не позволила навязать ей свою волю.

      Табита пожала плечами:

      – Да, конечно, молодо-зелено. Но она умеет писать. А я, – собеседница усмехнулась, – редактировать.

      Кент почесал подбородок.

      – Почему именно мисс Сэди Блисс? Они знакомы?

      – Не уверена. Но он пожелал видеть именно ее в роли автора статьи. И получит ее. Она могла бы, – Табита неопределенно махнула рукой, послышался мелодичный перезвон браслетов, – быть твоим штурманом.

      Кент прищурился:

      – Подожди-ка! Ты хочешь, чтобы она поехала со мной? – Три тысячи километров в одной машине с незнакомкой? Да он скорее удавится ремешком от своей камеры!

      Табита кивнула.

      – А как еще я заполучу дорожную историю?

      Кент отрицательно мотнул головой:

      – Нет.

      Табита сложила руки на груди:

      – Да.

      – Из меня плохой попутчик.

      Табита едва сдержала смешок:

      – Ничего, тебе на пользу.

      – Я всегда путешествую один!

      – Ну, хорошо. – Табита вздохнула, придирчиво рассматривая маникюр. – Сэди и мой штатный фотограф слетают к Пинто и быстренько выполнят задание, с минимальными затратами, потом можешь отправляться в свою келью, или где ты там обитаешь, и продолжать делать вид, что работаешь на мой журнал.

      Кент почувствовал, как у него свело челюсти, и осознал, что едва ли не скрипит зубами. За последнюю пару лет ему удалось порвать контакты практически со всеми нанимателями, и очень повезло, что Табита все еще отвечала на его звонки. Но несколько дней в машине с женщиной по имени Сэди Блисс? Двадцатичетырехлетней студенткой, мамочка которой назвала дочурку в честь одного из многочисленных фруктовых коктейлей!

      – И я полагаю, – заметила, наконец, Табита, разворачиваясь к нему лицом и выкладывая козырного туза, – ты мне кое-чем обязан.

      – Прекрасно. – Он с трудом приоткрыл веки, убеждая себя вернуться к реальности.

      Табита так и лучилась довольной улыбкой, напоминая кошку, объевшуюся сметаной.

      – Спасибо.

      Подойдя к ее столу, Кент хмыкнул, не обращая внимания на хромоту, и присел на стул.

      – Тебе нравятся ню Пинто?

      Табита кивнула:

      – Думаю, он великолепен. А тебе?

      Кент покачал головой:

      – Все его натурщицы слишком костлявы. Как андрогины…

      – Да, но его героини балетные танцовщицы.

      Портрет обнаженной Марианны Дэйли, знаменитой австралийской примы, снискал Пинто всемирное признание и был выставлен в Национальной галерее в Канберре.

      – Его музы, мягко говоря, совсем не в духе Ренессанса.

      Табита вздернула аккуратно выщипанную бровь:

      – А ты любитель рубенсовских женщин?

      Кент снова хмыкнул:

      – Мне нравятся… выпуклости.

      Табита улыбнулась. Забавно! Она подняла трубку, не сводя с него взгляда.

      – Сэди еще здесь? – Главный редактор «Воскресного настроения» дважды кивнула невидимому собеседнику и одарила Кента улыбкой Моны Лизы. –