Фергаст. Норман Райт

теплых отношений к мистеру Хагли, но в тот момент я был очень ему благодарен, иначе мне, и остальным новобранцам, пришлось спать сидя на бочках. Мне даже стало спокойнее от того, что на корабле есть тот человек, который ставил дисциплину превыше всего и требовал этого от других. Особенно от Шилоха, приверженца радикальных методов.

      В эту ночь я спал как убитый и перед сном даже не стал размышлять о том, что же мне собирался предложить старый боцман, Шилох Абберботч.

      Глава 4

      Первый бой

      Очередное утро моего плавания, началось с всеобщего собрания. Так было каждое утро. Мы собирались на палубу, перед капитанским мостиком, и вся команда обсуждала планы на день. Где нужно, что подлатать, урезать либо усилить паек. Стоит ли увеличить порцию грога и еще много других животрепещущих тем.

      Естественно этим собранием руководил капитан и его верный помощник, квартирмейстер, мистер Хагли.

      Однако сегодня, Говард все никак не появлялся на мостике, с которого он каждое утро, подводил итоги вчерашнего дня, и раздавал указания на сегодняшний.

      – Небось, опять нажрался и блюет в свой сапог, – предположил кто-то и некоторые из тех, кто это слышал, рассмеялись.

      Я не смеялся, так как совершенно отрицал подобное поведение и считал его неприемлемым для капитана. С пьяницей-капитаном, корабль долго оставаться на плаву не сможет, и сгниет на дне морском, а команда и того хуже – передерется или угодит в руки королевской гвардии.

      Я съежился от холода и, позевывая, уставился в пустоту. Сказать, что я не выспался, вряд ли вообще что-то сказать. Все тело с непривычки от гамака ломило, а душу, как и прежде, обуревала всепоглощающая тоска. Мной постепенно овладевала апатия. Я страдал по Маргарет. Как она там, дома, без меня? Тоскует, наверное, и ревет у окна. Мне не хватало ее тепла. Я точно сырой камин в заброшенном доме, медленно умирал в ледяном полумраке и рассыпался от ненадобности.

      Вдруг мои печали, словно ветром сдуло, когда морские просторы оглушил громкий рев капитана. Я вздрогнул и устремил взор на капитанский мостик. Говард облокотившись о поручень, еле держался на ногах. Он был пьян! Рядом невозмутимо стоял его помощник – квартирмейстер Бенджамин Хагли в своем белоснежном парике и с высоко задранным подбородком.

      – Трюмные крысы – в трюм! – вскрикнул капитан. – Шилох! Где эта шлюпная крыса? Неужто душа покойного Флинта сыграла с моим… боцманом злую шутку, и он уже гниет в петле? Где эта протухшая камбала?! Шилох! Выходи, дубоголовый идиот!

      Расталкивая сонных матросов, из толпы возник гигант. Он поистине был громадным! Казалось, Шилох загородил собой все солнце, отчего на палубе, вдруг стало темно и пасмурно. Я предположил, что Шилох умственно отсталый. Но я ошибался, хотя мышц в этом великане было гораздо больше, нежели мозгов.

      Шилох ничего не ответил на столь унизительный выпад захмелевшего капитана, но в его взгляде, многие