Плен одиночества. Ольга Борискова

их.

      – Хочешь поспорить?

      – Нет. Я себя отвратительно чувствую, поэтому, пожалуйста, оставь меня в покое хотя бы сегодня.

      – Я заказал ужин, – Игорь покорно отступил на шаг.

      – Я поужинала со своей семьей, – спокойно ответила Рина и, мазнув по нему равнодушным взглядом, снова начала подниматься по лестнице на второй этаж.

      Он мог бы настоять, мог бы снова её остановить, мог бы… да он мог бы сделать с ней всё, что захочет. Только сути это не изменит. Она поужинала со своей семьёй. Всегда были Бердников и Богославская – люди, которых она так неистово ненавидела, и был он – тот, кто вечно болтался рядом, чтобы утирать её сопли. Он был рядом в ожидании дня, когда она откроется ему, когда сможет переступить через выстроенные ею преграды. Но как только отношения с родителями начали налаживаться, она, счастливая и одухотворённая, полетела к ним. К маме. К отцу. А его оставила в прошлом. Вычеркнула, как не стоящую внимания главу своей жизни. Теперь ко всему прочему у неё есть брат и дочь. Целая счастливая семья, чтоб её. А он как был никем для неё, так никем и остался. Звено в цепи успеха звездной девочки – не более. Лишь ступень на пути к пьедесталу.

      Когда Рината скрылась наверху, он прошел в кухню. На столе стояла бутылка шампанского и грейпфрутовый сок. Сам он любил апельсиновый, но там, в прошлом, апельсины она терпеть не могла… Две тарелки, приборы. Он правда думал, что она станет с ним ужинать? Идиот! Едва подавив желание сорвать со стола скатерть вместе со всем стоящем на ней, Игорь сложил тарелки и вилки в раковину. Достал из бара бутылку коньяка, открыл верхний шкафчик в поисках стакана. Увидел кружку с ромашками и улыбнулся. Выбросить, да и дело с концами, кому нужен его мазохизм? Но вместо этого он отодвинул кружку в сторону. Достал пузатый бокал и захлопнул дверцу. Демоны его пусть остаются в темнице.

      Войдя в гостиную, Игорь поставил бутылку и бокал на столик, сам же расположился на кожаном диване. Закинув ноги на стол, осмотрел комнату и покачал головой. Все эти годы его окружали люди. Их было так много, что иногда казалось, будто каждый из ныне живущих так и норовит вставить свои пять копеек, впихнуть в него ребром монеты, вкрутить своё мнение в его мозг. Но одиночество его было куда глубже. И заглянуть в тёмное подземелье почему-то никто не решился. Максимум – дошли до двери из металлических прутьев. Из-за этих прутьев на них смотрел раненый зверь. Чудовище, обманутое заманившей его в ловушку красавицей принцессой. Чудовище, которому было так больно и одиноко. Чудовище, которому никто так и не подал руку помощи.

      Рината снова оказалась здесь. В этой комнате, наполненной воспоминаниями. В этой квартире, куда порой она всё ещё возвращалась во снах. Теперь уже, конечно, реже, чем тогда, в четырнадцатом. Страшные ночи. В те ночи её буквально ломало, а душа её выкручивалась наизнанку. Тогда, лёжа на полу в гостиной, она молила бога о  том, чтобы перестать слышать его голос, чувствовать его касания, ощущать его поцелуи. Из-за двери до неё доносился звук его шагов,