5 причин в тебя влюбиться. Рина Ушакова

в тысяча девятьсот тридцатом году.

      Грачева откинулась на спинку стула и уставилась на Авдееву округлившимися от шока глазами.

      – Авдеева, и ты туда же? Вот уж от кого не ожидала. Ладно, садись, – кивнула она Егорову.

      В кабинете повисло гробовое молчание. Историчка обвела всех взглядом, а затем взялась за журнал.

      – Хорошо, – выдохнула она и пробежалась по списку. – Посмотрим, у кого еще альтернативная версия событий. Веденина?

      Даша отвлеклась от спрятанного в учебнике телефона и тоже сказала про тридцатый год. Один за другим одноклассники поддерживали Егорова, а лицо учительницы становилось все более суровым.

      – Иваницкая?

      Мира вздрогнула от неожиданности, когда услышала свою фамилию. Ее вписали в самый конец списка, и она ожидала, что до нее последней дойдет очередь, но историчка, видимо, решила не нарушать алфавитный порядок. Участвовать в этом цирке Мире не очень хотелось: если уж и бороться с училкой, то по-серьезному, но и наживать лишние проблемы было ни к чему.

      – А я не знаю, я не читала, – ответила она, посмотрев Грачевой прямо в глаза.

      – Ну хотя бы честно, – сказала та и продолжила допрос.

      Остальные повторяли друг за другом одно и то же, а Мира ждала момента, когда очередь дойдет до Миши. Отчасти ей было просто интересно, что он ответит, но в глубине души она понимала, что ждет чего-то. Чего – Мира пока понять не могла.

      – Соловьев, – сказала учительница.

      Она уже перестала смотреть на учеников и не поднимала глаза от списка.

      – В тысяча девятьсот двадцатом, – без колебания ответил он, не отрываясь от тетради, в которой чертил что-то ручкой.

      Мира едва заметно улыбнулась. Кажется, это был первый раз, когда она услышала, как Миша говорит больше одного слова за раз. Его голос прозвучал громко и уверенно, но даже историчка не сразу поняла, что он сказал.

      – Неужели, – потянула она. – Все-таки это не я с ума сошла, это у вас фантазия разыгралась. Ну что же, достаем двойные листочки и пишем самостоятельную работу по Гражданской войне. У нас сегодня два урока, так что торопиться некуда. Вопросы задавать не буду, у вас познания в этой теме, судя по всему, получше, но учтите – проверять буду по тому, что написано в учебнике. Тех, кто сегодня меня обманывал, сразу предупреждаю: вам минус балл автоматом.

      Класс загудел и зашуршал вырывающимися из тетрадей листками.

      – Соловей, ну ты и козлина, – шепнул Юра. – Мы с тобой еще поговорим.

      Мира оглянулась назад. Миша отвернулся к окну и не реагировал на угрозы, сыпавшиеся с двух последних парт третьего ряда.

      «Ну вот и зачем ты это сделал?» – мысленно спросила его она. Юра со своей компашкой вполне был способен перейти от слов к делу, и это заставляло ее нервничать.

      На этот раз Грачева не стала никого задерживать: едва прозвенел звонок, как она приказала сдавать листочки. Миша поднялся одним из первых, бросил свою работу ей на стол и вышел из кабинета. Юра с Кирюшиным позвали Дашу и всучили ей два бумажных огрызка без особых следов умственной работы, Егоров