Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях. Клайв Стейплз Льюис

едва выговаривая слова: – Пожалуйста… вы не могли бы… как-нибудь помочь моей маме?

      Тут, с горя, он в первый раз посмотрел не на тяжёлые лапы льва и не на огромные когти, а на лицо (ни он, ни мы не скажем «морда»), и несказанно удивился. Львиные глаза были полны сверкающих слёз, таких крупных, словно лев больше горюет о его маме, чем он сам.

      – Сын мой, сынок, – сказал Аслан, – я знаю. Горе у нас большое. Только у тебя и у меня есть горе в этой стране. Будем же добры друг к другу. Сейчас мне приходится думать о сотнях грядущих лет. Колдунья, которую ты привёл, ещё вернется в Нарнию. Я хочу посадить здесь дерево: оно будет долго охранять страну, ибо злая королева не посмеет к нему приблизиться. Тогда утро Нарнии продлится много веков. Принеси мне зёрнышко этого дерева.

      – Хорошо, – сказал Дигори, хотя и не знал, как это сделать.

      Лев глубоко вздохнул, склонил голову, поцеловал мальчика и сказал:

      – Дорогой мой сын, я покажу тебе, что делать. Повернись к западу и скажи, что там видишь.

      – Я вижу очень большие горы. Я вижу, как река срывается вниз со скалы, за нею – лесистые склоны, а за ними – очень высокие горы, покрытые снегом, как Альпы на картинке. За ними же – небо.

      – Ты хорошо видишь, – сказал Лев. – Нарния кончается там, где водопад коснулся долины, дальше на запад лежит другая, пустынная земля. Найди за горами ещё одну долину, и синее озеро, и белые горы. За озером – гора, на горе – сад, в саду – дерево. Сорви с него яблоко и принеси мне.

      – Хорошо, Аслан, – сказал Дигори, хотя не понимал, как же перейдёт через горы. Говорить об этом он не хотел, чтобы лев не подумал, будто он отказывается. – Только я надеюсь, ты не очень спешишь: быстро я не управлюсь – идти далеко.

      – Я помогу тебе, сын Адама, – сказал лев и повернулся к лошади, которая смирно стояла рядом, склонив набок голову, словно не всё понимала, и отгоняла хвостом мух. – Друг мой лошадь, хотела бы ты обрести крылья?

      Видели бы вы, как она тряхнула гривой, и топнула копытом, и раздула ноздри!

      – Если ты хочешь, Аслан… Тебе виднее, я не очень умная.

      – Стань матерью крылатых коней, – прорычал Аслан так, что дрогнула земля. – Зовись отныне Стрелой!

      И, как прежде звери из-под земли, за её спиной появились крылья. С каждой секундой они становились всё больше – больше, чем у орла; больше, чем у лебедя; больше, чем у ангела на витраже. Перья отливали бронзой и медью. Лошадь взмахнула крыльями и поднялась в воздух футов на двадцать. Проделав красивые курбеты над Дигори и Асланом, она описала большой круг и осторожно опустилась на землю, глядя застенчиво, удивлённо, но всё же – с немалой радостью.

      – Хорошо летать, Стрела? – спросил лев.

      – Очень хорошо, Аслан, – ответила лошадь.

      – Донесёшь ли ты Адамова сына до дерева и сада?

      – Сразу? Сейчас? – вскричала Земляничка, или Стрела, как мы теперь должны её называть. – Ура! Садись, мальчик! Я возила таких, как ты, давно, в зелёных лугах.

      – О чём вы шепчетесь, дочери Евы? – спросил Аслан Полли и жену Фрэнка, которые уже успели