Наивный мангуст. Александр Евтихьевич Евтушенко

мён Семёнов встретил только одного неженатого чекиста. Но и сам он ещё не обзавёлся семьёй. Кадровик намекал, что надо подумать о женитьбе. И шутил, что, если процесс затянется, то кадры сами подберут подходящую кандидатуру.

      Лейтенант одиноко стоял у колонны, отделанной светлым мрамором, и сосредоточенно смотрел через узкое окошко вестибюля на футбольное поле, где занимался спецназ, как их называли: афганцы. Этих офицеров готовили к отправке в Афганистан. Им предстояло провести два года в изнурительных тренировках: стрельбы каждые сутки, днём и ночью, подъём в шесть утра, занятия до двадцати без выходных. А ещё специальная подготовка и изучение языков, бег по десять километров утром и вечером. Это была особая каста офицеров. Ни разу, ни одна команда других курсов не выиграла у афганцев многочисленных соревнований по самбо, каратэ, футболу, гиревому спорту, волейболу, баскетболу, стрельбе. Они были всегда хмурыми и неразговорчивыми. Но в конце каждого второго месяца у афганцев на три дня отменялись занятия, из их половины офицерской гостиницы раздавались музыка и весёлый женский смех. Это приезжали жёны офицеров. Веселье продолжалось и ночью. На четвёртый день рано утром до приезда командира училища помощник дежурного собирал с газона разбросанные офицерские фуражки, которые ночью после отъезда жён офицеры почему-то выбрасывали из окон.

      На Семёна упал взгляд начальника курса – молодого майора-узбека с побитым оспой лицом. Он окликнул его и попросил подойти, окинул внимательным взглядом высокую, стройную фигуру офицера.

      – Сейчас подъедет машина, возьмите розы, выйдите на лестницу вслед за начальником школы встречать гостя и вручите ему цветы, – вежливо сказал командир курса, глядя в глаза курсанту. – Ответите на вопросы, которые вам задаст наш гость – ветеран, заслуженный человек.

      Из коридора, выходящего в вестибюль, показался командир с безупречной выправкой, в хорошо отутюженной форме с полковничьими звёздами на погонах. Он легко и быстро прошагал до входной двери, здороваясь на ходу с офицерами. Семён с букетом роз вышел вслед за полковником на крыльцо. От КП к зданию уже подъезжала новая белая Волга ГАЗ 24, она плавно притормозила у ступенек крыльца. Командир открыл дверцу машины со стороны водителя. Из машины лёгкой походкой вышел высокий худой человек в сером дорогом костюме. Седые длинные волосы были зачёсаны назад, глубокие морщины безжалостно прорезали лицо, делая его суровым и мрачным. Здороваясь с командиром, гость улыбнулся, что-то сказал и махнул рукой курсантам, вышедшим на крыльцо.

      Семён вручил гостю цветы и назвал своё звание, фамилию и имя.

      – Это вам от офицеров – контрразведчиков.

      Гость улыбнулся, лицо преобразилось, помолодело. Остановил взгляд голубых умных глаз на курсанте.

      – Можете называть меня Иван Иванович или дядя Ваня. Я не помню, как меня звали в детстве, своё настоящее имя. Но это и неважно. Вы тоже с этим столкнётесь, – он посмотрел на командира. – Хотя в контрразведке такое бывает реже. Он снова перевёл изучающий взгляд на Семёна.

      – Вам интересно работать? Знаете, сейчас, когда есть свободное время, я об этом часто размышляю. Ведь контрразведка – тяжёлое ремесло, пожалуй, тяжелее, чем разведка, которой я отдал шестьдесят лет своей жизни.

      – Мне интересно, очень интересно. Я хочу работать на участке непосредственного соприкосновения с главным противником.

      – С главным? – нарочито удивлённо спросил Иван Иванович. – А с отличием потянете окончить спецшколу? Чтобы работать с главным, нужна серьёзная подготовка. Но важнее всё же чутьё. Оно у вас есть?

      – Думаю, есть, товарищ… – Семён запнулся и замолчал, непроизвольно глядя на плечи Иван Ивановича, но погонов там не было.

      – Иван Иванович, зовите меня так, звание своё тоже не помню, – улыбнулся гость. – Всё же мне восемьдесят семь. Но удивительно, правила дорожного движения я помню отлично.

      Начальник спецшколы тоже улыбался, одобрительно глядя на курсанта.

      – А знаете, что, лейтенант, – Иван Иванович вплотную придвинулся к Семёну, внимательно глядя ему в глаза, – я вижу, у вас есть чутьё, но сознайтесь, вы любитель женщин.

      Семён покраснел, однако выражение лица не изменил, продолжая улыбаться. Покраснел же он не от того, что был донжуаном, а как раз наоборот. Он только начинал понимать, что мужчине необходима женщина.

      – Нет-нет, я не хочу вас обидеть, и это может быть неплохо в нашей профессии, но во всём нужна мера. И знаете, что ещё нужно? Честь. Мне понравилось, что вы покраснели, если у человека есть стыд, то есть и честь. Но вам придётся разучиться краснеть. Вы стыдитесь, но не краснейте при любых обстоятельствах. Поищите в секретной библиотеке аутотренинги и легко с этим справитесь, – он повернулся к начальнику спецшколы. – У вас намечаются ученья, я буду посредником, мне интересно, как лейтенант справится с заданием. Вы согласны, Семён Николаевич?

      – Так точно, Иван Иванович.

      – Прекрасно, а теперь пошли к офицерам, они заждались и сгорают от любопытства, гадая, какой очередной артист к ним приехал. Не так ли? Иван Иванович хитро прищурился, глядя поочерёдно на начальника