Дерни смерть за саван. Александр Руж

повторила она. – Твои сообщники просто-напросто лишили бы ее жизни, да?

      Хорхе содрогнулся.

      – У меня нет сообщников, я не преступник.

      – Кто же они? Твои друзья? В таком случае у вас своеобразные отношения. Они считают тебя слюнтяем.

      – Кто тебе сказал? – взвился Хорхе и взмахнул сжатыми кулаками.

      – Тот самый, с бородой. «Биготе распустил сопли, не надо было его слушать…» Это ведь твое прозвище?[1] – Анита указала на причесанные волосок к волоску усы Хорхе.

      – Пустая болтовня, – прошептал он, склонив голову, чтобы скрыть от Аниты выражение лица, хотя она и так не смогла бы ничего различить. – Почешут языками и перестанут. Слишком они нетерпеливы.

      – Кто они и сколько их? Что тебя с ними связывает?

      Хорхе что-то промычал, но не ответил.

      – Скажи! – настаивала Анита. – Обещаю: это останется между нами.

      – Нет! Я уже сказал: это не мой секрет. Никто не должен знать…

      Он прошел мимо нее и остановился у выхода из пещеры. Дождь снаружи усилился, лил как из ведра. Анита поняла, что Хорхе сейчас уйдет, растворится в мутной пелене и унесет с собой сведения, которые так много значат для Кончиты.

      – Они тебя обманывают! – бросила она ему вслед. – Ты думаешь, Конни в безопасности? А бородатый вчера стрелял в нее… то есть в меня…

      – Что?..

      – Он принял меня за нее и выстрелил из карабина. Твое мнение не имеет значения. Кончиту убьют!

      Хорхе взревел и затряс волнистой шевелюрой.

      – Они не посмеют! Я не позволю!

      Он продавил завесу ливня, и она вобрала его в себя так стремительно и жадно, что Анита не успела ничего сделать.

      Крупицы флюорита гасли, словно отгоревшие звезды на утреннем небосводе. Пещера погружалась в вязкий сумрак. Оставаться здесь дольше Аните не хотелось, да и не имело смысла. Она вышла под дождь. Снаружи было немногим светлее, вдобавок обзору мешали обильные струи, лившиеся сплошной стеной. Анита поискала глазами Хорхе, да где там! Если он и находился еще неподалеку, то увидеть его в таких условиях не представлялось возможным.

      Аниту беспокоила его судьба. Он наверняка пошел к своим экзальтированным приятелям – высказывать претензии. Чем это закончится, оставалось только предполагать. Нет, она не стала бы скорбеть по Хорхе, случись с ним что-нибудь, однако он, как ни крути, являлся единственным человеком, который по ту сторону зла хоть как-то оберегал Кончиту.

      Впрочем, заботиться в данный момент следовало не о Хорхе, а о себе. Выйдя из логова допотопных кельтов, Анита начала трудное восхождение по береговой круче. Дождь залеплял глаза, камни-ступеньки предательски скользили под ногами. Она шла вслепую. Хотя «шла» – сказано неверно. Правильнее – карабкалась, падая на колени и впиваясь то одной, то другой пятерней в раскисшую глину.

      Сколько же еще взбираться? Ей чудилось, что она проползла мили две, а склон все никак не заканчивался. И дождь все так же хлестал, стремясь опрокинуть навзничь безрассудную горе-альпинистку.

      Еще

1

Bigote – ус (исп.).