Спасение Романовых. Алексей Колмогоров

во рту леденец, поглаживает его языком.

      Она потрепала мне волосы. Татьяна. Я даже не мог себе представить эту картину – как она протягивает руку, дотрагивается до моего затылка. Нет, невозможно!

      Но какова Анастасия Николаевна! Настька! Променять меня на Бреннера!

      Я все сидел в блаженном оцепенении, когда в дверь постучали. Заглянул лакей Трупп.

      – Прошу прощения, Государыня приглашает вас в свое купе.

      – Благодарю. Я только умоюсь.

      Меня пригласили на завтрак к Императорскому столу.

      Государь читал газету. Вчера Каракоев купил несколько местных на стации. Государыня заваривала чай. Трупп носил закуски из купе повара, где располагалась кухня с примусом и запасом продуктов.

      За столом, удлиненным с помощью широкой доски и покрытым ситцевым платком, сидели так же Алексей Николаевич со своим кокер-спаниелем Джоем и доктор Боткин. Государыня улыбнулась, когда я вошел, и предложила сесть рядом с ней. Государь и Боткин приветливо кивнули.

      – Последнее время мы завтракали все вместе, там, в Ипатьевском доме, но здесь это невозможно, – сказала Государыня, словно оправдываясь. – Здесь все по своим купе.

      – Леонид, вы на каком фронте воевали? – спросил Алексей.

      – На Юго-Западном, Ваше Высочество. Отдельный пехотный батальон Гвардейского Экипажа.

      – Моряки в пехоте?

      – Нас так и называли в шутку – морская пехота. Сначала Ковельская операция летом шестнадцатого года…

      Государь оторвался от газеты и посмотрел на меня.

      – Ковельская? Помню. Июль шестнадцатого.

      – Так точно, Ваше Величество! С пятнадцатого июля бои за деревню Щерино.

      – Да, помню. Там наши гвардейцы храбро сражались, – сказал Государь. – Так вы с яхты в Отдельный батальон Экипажа пошли?

      – Так точно! Как только исполнилось восемнадцать, подал рапорт.

      – Это операция в районе города Стоход? – спросил Царевич.

      Удивительно мне было услышать это от Алексея. В шестнадцатом году ему было двенадцать лет. Как он может помнить бои местного значения, да и знать о них в таком возрасте?

      – Я в то время был с папА в Ставке, помню эту операцию, – пояснил Алексей, гордый своей осведомленностью.

      – Жарко было? – спросил Государь.

      – Жарко, Ваше Величество. Несколько раз мы с немцами отбивали друг у друга окопы… в штыки…

      – Награждены? – спросил Государь.

      – Георгий второй степени. Не ношу, чтобы не привлекать внимания.

      Я расстегнул нагрудный карман гимнастерки, достал Георгиевский крест и положил на столик. Все посмотрели на него, даже Боткин. Государь кивнул удовлетворенно. Я положил Георгия обратно в карман. Алексей смотрел на меня с восхищением.

      – Расскажите, как это – идти в штыки?

      Я посмотрел на Государыню.

      – Милый, мичману может быть тяжело вспоминать войну, – сказала она.

      –