Философские обрывы. преподобный Иустин Челийский (Попович)

читаем. Одно ясно: мы не знаем исчерпывающе ни природы тела, ни природы материи, ни природы духа. Человек не может ответить не только на вопрос, что есть дух, но и на вопрос, что есть материя. Не ощущает ли себя дух в теле, как мышь в мышеловке? И тело в духе – не ощущает ли себя как птица, пойманная в густую сеть? Дух есть тайна и для самого себя, и для материи; но и материя точно так же. Реальность материи не менее фантастична, чем реальность духа. Природа материи и духа скрывается в обрывистых глубинах неисследованных бесконечностей.

      Человек родился от таинственного брака материи с духом. Он – посреди бесконечности и с одной, и с другой стороны. Поэтому человек похож на страшный сон, бесконечный сон, который снится материи в объятиях духа. И, подобно всякому сну, реальность его явлена, но логически недоказуема. У человека нет границ. Границы его тела граничат с материей, а границы материи с чем граничат? Человек ощущает и осознает себя человеком, а не знает своей сущности; человек переживает себя как реальность, а не знает сущности переживаемой реальности. Дух, наблюдаемый из тела, выглядит насмешкой над телом, тело, наблюдаемое из духа – выглядит ему укором. И сами чувства поддразнивают дух перешагнуть границы тела. Всюду бездны: бездны вокруг каждого ощущения, бездны вокруг каждой мысли, вокруг каждого чувства. Бездна к бездне, бездна над бездной, и нигде нет твердой почвы, чтобы прочно встать несчастному человеку. Постоянное падение, непрестанное низвержение к некоему дну, которого, возможно, и не существует; постоянное головокружение… и человек ощущает себя столь немощным, как если бы в нем отчаяние отпраздновало свое совершеннолетие.

      «Будьте верны земле»[15]… бредит европейский человек, бредит Ницше, в то время как земля со всех сторон окружена жуткими пропастями. Земля… Что такое земля? Один мой друг заскрежетал зубами и сказал: земля – это сгнивший мозг во лбу какого-то чудовища; полночь носим мы в зенице своей, не полдень; земля – это совершеннолетие ужаса; глядя на землю и, увы, живя на ней, у меня, разбуженного над пропастью, распадается душа… Страшно быть человеком…

      Меньшие тайны развиваются спирально в бо́льшие, а бо́льшие – в еще большие. Человек может из упрямства отрицать бесконечность, но только не бесконечность тайны. Отрицать это было бы уже не упрямством, но намеренным безумием. Таинственность мира бесконечна. И все в мире, нет сомнения, бесконечно своей таинственностью. Не признавать этого не означает ли иметь куцые мысли и лелеять чахоточные чувства? не означает ли: мыслить – и не хотеть домыслить, чувствовать – и не хотеть дочувствовать? Тайна страдания, тайна боли, тайна жизни, тайна смерти, тайна лилии, тайна серны, тайна твоего глаза – разве эти тайны не бесконечны?

      Все погружено в неизреченную мистерию. Любая вещь имеет один нимб – бесконечность. Если в чем-то и присутствует вся истина, она присутствует в этой мысли: любая вещь – символ бесконечности. Эту истину ощущает каждый, кто хотя бы однажды погрузился в тайну какой бы то ни было вещи. В этой всеобщей таинственности постижимо одно: единство посюстороннего и потустороннего.

15

[ «Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах!» (Ницще Ф. Предисловие Заратустры // Так говорил Заратустра / пер. Ю. М. Антоновского).]