Моя незабудка. Светлана Алексеева

танцами! А мне так нравилось кружить на танцполе! Но дед устроил дома такой скандал! Он так ругался! Мама и папа ему, конечно, поддакивали. Твердили, что порядочные девушки имеют более серьезные и, самое главное, полезные увлечения. Посовещавшись, они единогласно решили отправить меня на дополнительные занятия по физике и английскому. И это несмотря на то, что я уже занималась с тремя репетиторами и уверенно шла на золотую медаль. Но спорить с дедом никто не отваживался. Может, это было и правильно… Не знаю. Порой я даже обижалась на деда. Но все равно я его очень любила! Такой он был, наш Марк Захарович.

      Ирина на некоторое время замолчала. Ее воспаленные покрасневшие глаза сузились, брови сдвинулись к переносице. Ей было невероятно сложно раскрывать тайну своей жизни. Тайну, которую она сама еще до конца не знала.

      Лариса молчала. Умудренная жизненным опытом, она не задавала лишних вопросов, не торопила. Она понимала, что хорошего рассказа ей ждать не стоит. Ощущение обволакивающей тревоги заставило ее сердце сжаться. Ее не покидало гнетущее дурное предчувствие. Подойдя ближе, она мягко обняла Ирину за плечи и привлекла к себе.

      – Не мучь себя, не мучь, родная! Я всегда была и буду на твоей стороне! – постаралась успокоить ее Лариса.

      – Я знаю это. Спасибо тебе, сестричка! – мягко ответила Ирина. Затем твердым, решительным голосом добавила: – А теперь о том, что произошло той осенью, точнее, в тот злополучный день. Я его навсегда запомнила.

      Помню, шла третья пара, лекция по генетике. Настроение у меня было дрянное. Не знаю почему. Может, я что-то предчувствовала, может, виной была отвратительная погода. Не слушая лектора, я тупо пялилась в окно. Хотя ничего интересного там не было. Серо, безлико и грустно. С неба сыпал промозглый дождь. Если бы ты знала, как я его ненавидела! Тогда мне казалось, что именно он смыл все яркие краски ушедшего лета. Моего лета. Самого лучшего лета моей жизни. Опустившись низко, облака упали на землю, словно хотели ее задушить. О чем я тогда думала, не помню. Да и это не важно.

      Неожиданно, резко распахнув двери, в аудиторию влетела студентка-интерн с последнего курса. Я ее лично тогда не знала. Знала лишь, что дед был ее научным руководителем, что звали ее Юлей. Все-таки мы были младше на три года. Но я не о ней. Остановившись возле двери, она торопливо пробежалась взглядом по партам и, увидев меня, нервно, несколько раз подряд, подзывая, махнула рукой. Вид у нее был ужасно напуганный. Веришь, я тогда сразу почувствовала – что-то случилось с дедом. Подхватив тетрадки, разбросанные на столе, я что-то невнятно бросила преподавателю и выбежала из аудитории. Ухватив меня за руку, Юля на ходу рассказала, что во время лекции Марку Захаровичу стало плохо. Потеряв сознание, дедушка перестал дышать. Но, не растерявшись, студенты оказали ему первую помощь: сделали искусственное дыхание, массаж сердца и вызвали скорую. Успокоив меня, Юля заверила, что деду уже лучше, что он снова пришел в себя и первым делом попросил, чтобы кто-то привел к нему