Марина. Код силы. Анастасия Король

Прости… Это вся моя журналистская сущность… Не надо отвечать. Я пойду. Может, как-нибудь выпьем?

      Филипп кивнул и проследил, как дверь за ней закрылась.

      Густые черные брови образовали линию. Эта девушка вызвала в нем противоречивые чувства: она его одновременно привлекала и пугала.

      Он закрыл дверь на замок и поторопил себя – он должен был выходить из дома. Он разобрал винтовку, аккуратно сложил ее в подготовленную спортивную сумку со специальными прорезями для деталей.

      Застегнув куртку, он закрыл на ключ дверь квартиры и сбежал по лестнице вниз.

      Перед миссией он всегда был совершенно спокоен и серьезен. Час в такси, два часа в поезде, еще час в такси и три часа ожидания.

      Филипп лежал на крыше здания, готовый в любой момент выстрелить. Он не использовал музыку в работе, потому что терял концентрацию.

      Напряженный, подобно волку на охоте, он ждал свою жертву.

      Филипп рассчитывал все заранее. Ветер мог отклонить пулю, от температуры на улице колебалась скорость.

      Выстрел был всего лишь кульминацией подготовки. Настоящая работа проводилась до выстрела.

      Нельзя было через винтовку концентрировать зрение на одиночной точке прицеливания, иначе образ запечатлевался при смене положения.

      “Вот, посмотри, – нахлынули воспоминания на Филиппа, и голос отца возник в голове, – если смотреть на черную точку двадцать или тридцать секунд, то при перемещении взгляда на белую стену можно увидеть образ точки. Это называется запечатление. Это запечатление можно принять за истинное расположение точки прицеливания”.

      Именно поэтому, как только Филипп увидел директора АКД, он сконцентрировался на точке прицеливания между глаз, и почти сразу же сделал вдох, выдох, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.

      Как только Филипп выстрелил, он собрал вещи, поднял гильзу и, накинув капюшон, вышел из здания.

      Он только что убил человека, но внутри него было пусто. Он уже давно перестал что-то чувствовать.

      Первый раз, в тринадцать лет, когда он застрелил первого человека он помнил как плакал. Выл, словно раненый зверь. Его вывернуло наизнанку прямо после выстрела. Отец тогда схватил его за шкирку и доволок до машины. Фил смутно помнил то чувство ужаса, глубинного стыда и понимания, что обратной дороги уже не было. Он был проклят.

      Он чудовище.

      Это ощущение сопровождало его еще много лет и угасало с каждым выстрелом, пока не выжгло все его чувства. И ему казалось, что все человеческое в нем уже выгорело и осталось только чудовище.

      Рожденный, чтобы убивать, солдат Анирама Мортиса.

      До первого убийство Филиппу нравилось внимание отца к себе. Анирам Мортис – жесткий, не терпящий неповиновения человек, но он был его отцом и Фил изо всех сил пытался ему угодить.

      Но после первого убийства, Филипп часто фантазировал, что бы было, родись он у обычных людей, хотя бы простых пьяниц, которые бы сплавили его в приют. Он бы все отдал за это… Эта, еще детская фантазия, иногда вспоминалась ему и болью отзывалась где-то внутри.

      Спустя