Мой мединститут периода застоя. Маргарита Бердышева

Похоже, эти трактора мне обойдутся дороже, чем весь ремонт нашего «Медика». Черт, надо же, за какие-то тридцать пять лет так дорогу испортить!

      – Ириска, а как там у тебя молодые ученые? – поинтересовался Чешихин, сидя у нее на коленях.

      – Да не вертись ты, а то соскочишь, – рявкнула Ириска. – Какие могут быть ученые, если их в школе ничему не научили, а в вузе еще и разучили тому, чему не научили в школе.

      – Это вроде как забыл то, чего не знал?

      – Вот именно.

      – Эх, программа поганая, энтузиастов нет, к знаниям никто не тянется. Им только деньги давай, причем сразу, здесь и сейчас. И еще потусоваться красиво в спецодежде. Это у нас белые халаты были, а у них такие расписные костюмчики, что закачаешься. Вот в нашем травматологическом отделении: у одной медсестры – за восемь тыщ, у другой – за восемь тыщ, а у третьей – аж за семнадцать! И это при зарплатах – пятнадцать. Спрашивается: откуда деньги? Так ведь костюмчики еще и в двойном экземпляре: один носится – другой в стирке. Сами не стирают, в централизованную прачечную отдают. Или глазнючка новая, все консультации дает, а сама даже глазное давление не может измерить. Знаешь. как она больных принимает? С компьютером. «Сейчас, – говорит, – жалобы Ваши вобью, и посмотрим, чем лечить будем».

      – Э, Птица, и не говори! – вступил в диалог с травматологом Сашей Птицыным Олег Щекочихин, с трудом удерживаясь за поручень битком набитого салона. – Вот нас как учили: «Помните, что диагноз ставить должен врач своими знаниями и практическими навыками. Симптомы и синдромы – основа диагностики, а все остальное – лишь дополнительные методы исследования…»

      – «… и они не являются достоверными, – поддержал Щекочихина Чешихин. Они всегда поддерживали друг друга, сдружились, так сказать, из-за фамильной  общности, ну, как Белых и Черных. И даже больше – фамилия Чешихина помогла ему выбрать правильную специальность. – Даже общему анализу крови полностью доверять нельзя…»

      – «… потому что, если больной боится «перышка», то его сосуды от адреналина суживаются, и капля крови становится более концентрированной…»

      – «… а если он долго сидел и устал бояться, то дефицит адреналина приводит к противоположному эффекту» – раздался голос с задних сидений.

      – Это профессор А… Агафонов так говорил! – крякнул его сосед, подскакивая на кочке. – А военно-полевую терапию помните? «Нет ничего, кроме поля боя, ваших рук и ваших голов». А я это ощутил на себе, когда в Чечне…

      – Хорош, Гусенко, ты не один воевал, и не надо сейчас портить радость встречи всяким мраком. Еще и покойников сейчас вспоминать начнешь! Все мы там будем.

      – Все, да по-разному. Вот чем отличается советский врач: даже самому паршивому участковому терапевту пистолет к уху приставь – он тебе любой диагноз поставит и вылечит в два счета самым доступным способом. Даже несмотря на то, что нас уже зазомбировали по западному образцу. А этим, молодым, хоть гранату в зубы – ничего не смогут. Потому что у них и нет ничего. Мы – последние из магикан. Наша школа умрет