Злая ирония. Виталий Сергеевич Дюпон

взмолилась Антонина.

      – Ах ты сука, я тебе покажу сейчас, как меня не слушать!

      Он, поднявшись, дал Антонине затрещину, и намотав ее волосы себе на кулак, выволок ее в спальню.

      Так обычно заканчивались все вечера в их доме в последнее время.

      После того как Степан закончил свои «нравоучения» c Антониной, он вышел на кухню и увидел Антошку. Парень уже не дрожал, лишь разводы от слез по щекам говорили о том, что недавно он плакал. Колготки Антон тоже успел переодеть и теперь стоял перед столом, глядя на Степана во все глаза.

      – Что, сучонок, прибежал? – сказал довольный Степан, садясь за стол.

      Антон стоял, не шевелясь и едва дыша. Мать застыла в дверях.

      – Понял наконец, кто тут главный? – спросил Степан, наливая себе водку.

      Антон утвердительно кивнул.

      – Ну вот и хорошо, – сказал он, выпивая водку.

      – А теперь на колени встал быстро и попросил у меня прощения, – скомандовал Степан.

      Антошка рухнул на колени.

      – Прости меня, Степан, пожалуйста, прости. Только маму не бей больше, – произнес Антон.

      Степан, жуя со сковороды картошку, задумавшись, посмотрел на ребенка. Наверняка он не понимал, как он изменил этого мальчика, как с его приходом в этот дом Антон навсегда попрощался с детством, как умирала его детская сущность, давая жизнь другой, безысходной, неумолимой и беспощадной. Она росла потихоньку в тихих коридорах страха. Никто и не заметил, как в этом хрупком теле родился монстр…

      Степан почувствовал, как его челюсти сводит судорога, как они медленно раскрываются, и изо рта начинает идти пена, как желудок становится каменным, а глаза пытаются вылезти из глазниц. Он так и умер в мучительных судорогах, не поняв, что с ним случилось.

      Люби меня, детка

      … В общем, давно это было. Ее звали Алина. Я знал, в какой компании она гуляет. Ничего такого, мажорка как мажорка.

      То ли меня задело, что она на меня не смотрит, то ли просто понравилась она мне из-за своей недоступности…

      Нас представляли друг другу, и не раз. Она на меня смотрела, только когда говорили мое имя. Но лучше и красивее этой детки я еще никого не видел. Никто не танцевал лучше, чем она. Никто так не смеялся, рассыпая вокруг себя приятное золото нот, срывающихся с обворожительных губ.

      Каштановые длинные волосы и безумно красивые зеленые глаза, ямочки на щеках, фигура – как у мастера международного класса по художественной гимнастике, и смуглая, очень смуглая кожа…

      Я же дуб дубом, жесткий, грубый, азартный. Занимаюсь смешанными единоборствами, в каком-то смысле помешан на них. Надо сказать, что у нас в городе было очень много разных бойцовских школ. Но та, в которой занимались мы, считалась самой сильной, и все бойцы, которые в ней тренировались, никогда не отказывались от уличных потасовок, а зачастую сами и были зачинщиками многих драк и побоищ.

      Я всегда знал, как можно завести разговор с девушкой или привлечь к себе внимание, но не с ней…

      С ней у меня ничего не получалось, и даже наоборот. Если она звонко смеялась и веселилась, то после