Счастье еще улыбнется. Стелла Александрова

столе, сверкающем темно-коричневой полировкой, стояла их свадебная фотография в хрустальной рамке. Она подошла поближе, чтобы рассмотреть себя, улыбающуюся, ничем не озабоченную. Ее карие глаза светились, черные волосы, завитые в локоны, обрамляли смуглое лицо.

      «Сколько счастливых моментов я ожидала от этого брака», – печально подумала она.

      Затем, резко схватив фотографию, она с размаху бросила его об стену. Хрусталь мелкими осколками разлетелся по гостиной.

      «Как моя жизнь», – подытожила Катя.

      Звон осколков рассеял ее воспоминания. «Да это был лишь сон! – воскликнула она про себя, – а теперь я проснулась. Нет больше той наивной восторженной девчонки, гордящейся своим красавцем мужем. Это был мираж. Сладкие грезы в жестокой реальности».

      С презрением на лице, она ожесточенно стянула с пальца обручальное кольцо и отправила его вслед за портретом.

      Катя поднялась на второй этаж в спальню и стала лихорадочно складывать в дорожные сумки вещи.

      «Вон из этого дома, вон», – приговаривала она, раскрывая шкафы, хватая из них одежду, какая попадалась ей под руку, и вместе с плечиками кидая в сумки. Закончив с ней, она вызвала такси по телефону и прилегла на кровать. Она хотела немного отдохнуть, но прошлое упорно не давало ей покоя. Перед глазами вновь встали моменты, когда она теряла детей, ужасную боль, пронзавшую низ живота, и ставящую крест на ее мечте. Не сдержав эмоций, она застонала и уткнулась лицом в покрывало. Душевная боль еще не скоро пройдет, она долго будет преследовать ее, не давая покоя ни днем, ни ночью.

      За окном раздался сигнал автомобиля. Катя поднялась, взяла сумку и чемодан, оглянулась вокруг. Впервые она вошла в эту комнату романтичной девушкой, а уходила разочарованной в жизни, постаревшей душой женщиной. Она покидала дом, даже ни разу не оглянувшись, не испытывая никакого сожаления. Ей не нужно мебели, вещей приобретенных за эти три года, она хотела вернуть себе себя – здоровую молодую, светящуюся оптимизмом девушку, но этого она уже никогда не получит.

      На вокзал Катя приехала удачно. Через полчаса в ее направлении отходил поезд. Войдя в пустое купе, и облегченно вздохнув оттого, что не придется его делить ни с кем, она устроилась возле окна, и облокотилась об столик. До городка надо было ехать три часа, можно было подумать, как ей жить дальше. Но тишина купе давила, навевая грусть, о будущем не хотелось думать.

      Поезд дернулся, дверь купе резко открылась.

      – Проходите сюда, – сказал проводник молодому светловолосому мужчине лет тридцати с ребенком на руках, в черном представительном костюме. Но сияющая белизной рубашка, расстегнутая на верхние пуговицы, и скомканный галстук, торчавший из нижнего кармана пиджака, вносили диссонанс в его одежду.

      – Здравствуйте, – сказал он.

      Катя прошептала приветствие и отвернулась к окну. Она слышала, как задвинул багаж на верхние полки попутчик, как он нежно говорил ласковые слова дочери. Но вдруг раздался детский